Письма к жене

Ух, жёнка, страшно! теперь следует важное признанье. Сказать ли тебе словечко, утерпит ли твоё сердечко? Я нарочно тянул письмо рассказами о московских моих обед<ах>,^в[182] чтоб как можно позже дойти до сего рокового места; ну, так уж и быть, узнай, что на второй станции, где не давали мне лошадей, встретил я некоторую городничиху, едущую с тёткой из Москвы к мужу и обижаемую на всех станциях. Она приняла меня [за смотрителя] весьма дурно и нараспев начала меня усовещевать и уговаривать: как вам не стыдно? на что это похоже? две тройки стоят на конюшне, а вы мне ни одной со вчерашнего дня не даёте. — Право? сказал я и пошёл взять эти тройки для себя. Городничиха, видя, что я не смотритель, очень смутилась, начала извиняться и так меня тронула, что я уступил ей одну тройку, на которую имела она всевозможные права, а сам нанял себе другую, т. е. третью, и уехал. Ты подумаешь: ну, это ещё не беда. Постой, жёнка, ещё не всё. Городничиха и тётка так были восхищены моим рыцарским поступком, что решились от меня не отставать и путешествовать под моим покровительством, на что я великодушно и согласился. Таким образом и доехали мы почти до самого Нижнего — они отстали за 3 или 4 станции — и я теперь свободен и одинок. Ты спросишь: хороша ли городничиха? Вот то-то что не хороша, ангел мой Таша, о том-то я и горюю. — Уф! кончил. Отпусти и помилуй.

Сегодня был я у губернатора ген.<ерала> Бутурлина.⁵[183] Он и жена его приняли меня очень мило и ласково; он уговорил меня обедать завтра у него. Ярманка кончилась — я ходил по опустелым лавкам. Они сделали на меня впечатление бального разъезда, когда карета Гончаровых уж уехала. Ты видишь, что несмотря на городничиху и её тётку — я всё ещё люблю Гончарову Наташу, которую заочно цалую куда ни попало. Addio mia bella, idol mio, mio bel tesoro, quando mai ti rivedro…^г[184]

Комментарий

Автограф: ИРЛИ, № 1482.

Письмо не имеет почтового штемпеля, по-видимому, оно было приложено к предыдущему письму, которое Пушкин писал в середине дня, и отправлено вместе с ним.

Впервые: ВЕ, 1878, январь, с. 36—37. Акад., XV, № 842.

31. 8 сентября 1833 г. Казань

8 сент. Казань.

Мой ангел, здраствуй. Я в Казани с 5,[185] и до сих пор не имел время тебе написать слова. Сей час еду в Синбирск,[186] где надеюсь найти от тебя письмо. Здесь я возился со стариками, современниками моего героя; объезжал окрестности города, осматривал места сражений, расспрашивал, записывал и очень доволен, что не напрасно посетил эту сторону.[187] Погода стоит прекрасная, чтоб не сглазить только. Надеюсь до дождей объехать всё, что предполагал видеть, и в конце сент.<ября> быть в деревне. Здорова ли ты? здоровы ли все вы? Дорогой я видел годовую девочку, которая бегает на карачках, как котёнок, и у которой уже два зубка. Скажи это Машке. Здесь Баратынский.[188] Вот он ко мне входит. До Симбирска. Я буду говорить тебе о Казани подробно — теперь некогда. Цалую тебя.

Адрес

: М. г. Натальи Николаевне Пушкиной.

В Петербурге на Чёрной речке на даче Милера.

Комментарий

Автограф: ПД, № 1483.

Почтовые штемпеля: «Казань 1833 сен. 11» и «Получено 1833 сен. 21 вечер». Почтовая помета карандашом после адреса: «Д.<ом> Оливе».

Впервые: ВЕ, 1878, январь, с. 37. Акад.,

XV, № 843.

32. 12 сентября 1833 г. Языково

Село Языково, 65 вёрст от Симбирска. 12 сент.

Пишу тебе из деревни поэта Языкова,[189] к которому заехал и не нашёл дома. Третьего дня прибыл я в Симбирск[190] и от Загряжского[191] принял от тебя письмо. Оно обрадовало меня, мой ангел — но я всё-таки тебя побраню. У тебя нарывы, а ты пишешь мне четыре страницы кругом. Как тебе не совестно! Не могла ты мне сказать в четырёх строчках о себе и о детях. Ну, так и быть. Дай бог теперь быть тебе здоровой. Я рад, что Сергей Ник.<олаевич> будет с тобою, он очень мил и тебе не надоест. Об Ив.<ане> Ник.<олаевиче> говорить нечего. Надеюсь, что свадьба его расстроится. По всему видно, что всё семейство воспользовалось расстроенным его состоянием, чтоб заманить его в сети. Вероятно, и начальство, если дело дойдёт до начальства, примет это в соображение. Должно будет поплатиться деньгами. Если девица не брюхата, то беда ещё не велика. А с отцем и с дядей-башмачником дуэля, кажется, не будет. Если дом удобен, то нечего делать, бери его — но уж по крайней мере, усиди в нём.[192] Меня очень беспокоят твои обстоятельства, денег у тебя слишком мало. Того и гляди сделаешь новые долги, не расплатясь со старыми. Я путешествую, кажется, с пользою, но ещё не на месте и ничего не написал. И сплю и вижу приехать в Болдино и там запереться.