Письма о смирении, самоукорении и терпении скорбей

Опять другого рода чадо твое Г. Г.: что с нею делать? Пусть продолжает нехождение к тебе; может быть, и пройдет этот чад. Горе нам, что пребываем в таком греховном оцепенении и не чувствуем, как испиваем отраву душевную в мнимой сладости страстей.

Ты пишешь, что имеешь расслабление нервов и всякое слово тебя расстраивает, а при том находит и тоска. — Мужайся и да крепится сердце твое (Пс.26:14): старайся принимать с благодушием слова сестер и приуготовляй себя к тому по Писанию: уготовихся и не смутихся(Пс.118:60). Ведь это тоже болезнь душевная, а она исцеляется противными. Да даст тебе Господь здравие душевное и телесное! Бог тебя утешает и ограждает, обеспечивает в житейских потребностях; надобно же что-нибудь принять и скорбное, служащее ко спасению; другие борются с нищетою, иные страстями недугуют или другого рода скорби несут; путь же к Царствию Небесному тернист и тесен.

И. М. 10 июля 1842 г.

Попущением Божиим смутилась ваша обитель после бывшего хоть и не совершенного мира, но все-таки успокаивались под кротким правлением покойной м. игумении. Теперь дают цену ее достоинствам, а тогда много было и на нее ропщущих. Теперешнее же положение ваше очень затруднительно: лишение мира, не только тайно, но и явно произошло, смущение, немирство и вражда. Кто виноват? Все правы и не сознают себя виновными, а только обиженными, и это с обеих сторон, а когда бы каждая сторона обвиняла себя, а не другую, то верно бы устроился мир. Весьма трудно; впрочем силен Господь на лучшее устроить: только кем? И это для нас недоуменно, а у Него все известно. Буди Его святая воля! Куда же деваться от подобных нестроений? Все несовершенны, и все человеки; скорбями обучаемся стать на истинный путь. Желаю, чтобы ты была мирна и спокойна, и всем твоим сестрам мира, здравия и спасения желаю. Многогрешный И. М.

Терпение все превозмогает, оно есть и мать утешения. Оскорбивший тебя случай открылся совсем в другом виде и с сожалением думать о сказанных словах заставляет: стало быть, они не есть утвердительное мнение, а просто сказанные, хоть и нельзя похвалить за них; но, видно, так угодно Богу попустить тебе узнать, к познанию своей немощи, и впредь к осторожности. Благодари о всем Бога!

Прошу тебя не смущаться за случившееся; Бог знает больше нас, что нам полезно, для того и попустил так быть: будите мудри яко змия, и цели яко голубие (Мф.10:16), т. е. в поступках и словах мудрость змеиная, сопряженная с голубиною чистотою нрава и намерения.

Н. Н-на покостричилась и опомнилась; без сего нельзя обойтись; дуб тогда тверже бывает в корне, когда ветры его колеблют. Впрочем, как ты пишешь, за маленькое приражение планует [25] в Б-ку, то да будет это на ее воле; силою удержать не можем; может быть, там и лучше найдет спокойствие. Но ежели после смущения она раскаивается: то смущение скоропреходяще, и совсем пройдет.16 июля 1842 года.

Вручительница сего Г. Г. имеет желание в некоторых случаях, недоуменных для нее, относиться к тебе; купно с нею, прошу и я принять ее, и что вразумит Господь, скажи ей, по вере ее. Я не обязываю тебя, так как с прочими имеешь связь духовную, а просто — так, сколько ее веры и нужды будет; и за тех тебе не мало скорби, и за эту тоже не избежать; но в стороннем отношении, может быть; и свободишься. Она сама просила о сем, а я ее не понуждал и не предлагал. Где по Бозе что делается, там будет Его помощь, Коего всесильному покрову вручаю тебя и ее. Недостойный твой богомолец, многогрешный И. М. 16 декабря 1842 г.

Достопочтеннейшая о Господе мати Н.!

Очень прискорбно было для меня описанное тобою 19 декабря устроение Н. И-ны; но я, видя и из прежних твоих писем о ней, написал довольно решительно к тебе, как с нею поступать; также и ей хорошую прокламацию предложил; а то ведь все только просят наставлений, а не исполняют, что напишешь. Мы хотим без труда и подвига венец получить и с покоем взойти на небо. Нет, туда путь трудный и прискорбный; а причиною сему наши страсти. Она, не видавши их в себе, думала, вошедши в обитель и накупивши книг, только покоем наслаждаться и в том полагать надежду спасения: но, напротив, в покое страсти еще больше нас тиранят. Я не боюсь, что написал ей строго и что оное ее огорчило: что будет из того толку, ежели только умащать ее страсти и чесать мягкими словечками ее струпы? Доколе же писать все одно и одно, когда она не хочет ни мало употребить показываемых средств к исцелению страстей? И к ней можно слово сказать: врачевахом Вавилона, и не исцеле (Иер.51:9).

P.S. Мы пишем, говорим и толкуем о смирении; а можно ли смириться в лисьей шубе?

Только что окончил письмо, получаю еще твое от 26 числа пущенное; и что мне делать? какое мое горе! пишу, кажется, с добрым намерением, а мои письма только что оскорбляют вас.