Письма об Испании

Б. Ф. Егоров

В. П. БОТКИН — АВТОР «ПИСЕМ ОБ ИСПАНИИ»

В конце 1830-х и в первой половине 1840-х годов испанская тема была чрезвычайно популярна в русской литературе, причем более всего в художественно-романтическом освещении. Испания представала перед читателем как экзотический мир пышной природы («лавры и мирты»), пламенной любви, сильных страстей[138]. Даже реалистически трезвый Белинский поддался этому веянию. Восторгаясь, например, драмой Пушкина «Каменный гость», он писал: «Какие роскошные картины волшебной страны, где ночь лимоном и лавром пахнет! ‹...› Идея Дона Хуана могла родиться только в стране, где жить — значит любить и драться, а быть счастливым и великим — значит быть любимым и храбрым, — в стране, где религиозность доходит до фанатизма, храбрость до жестокости, любовь до исступления, где романтическая настроенность делает героем и кавалера, и разбойника»[139].

Это было написано в апреле 1846 г., а в сентябре из-за границы вернулся В. П. Боткин, полный испанских впечатлений, и создал серию очерков о реальной Испании, очерков, которые значительно поколебали все прежние представления русских людей об этом крае и открыли новую страницу в нашей испанистике.

Реальная Испания была совсем не похожа на литературную. Задержанная в своем развитии многовековым деспотизмом, разоренная почти непрерывными войнами и безудержным расточительством двора, Испания вступила в XIX век нищей и отсталой страной, пережившей ряд разгромных поражений в войнах с Англией и Францией.

Однако, когда Наполеону удалось в 1808 г. оккупировать Испанию и посадить на престол своего брата Жозефа, страна нашла в себе силы для сопротивления. Иноземное иго вызвало такой общенародный гнев, какого еще не видывала Испания за всю свою историю, — народ поднялся на партизанскую войну. Были созваны кортесы (парламент), принявшие прогрессивную конституцию (1812). Разгром наполеоновской армии в России ускорил освобождение Испании; с помощью англичан партизаны изгнали французов. Однако при поддержке европейской реакции к власти пришел король Фердинанд VII, разогнавший кортесы и отменивший конституцию.

Восстание в армии под руководством полковника Риего, вызвавшее народное восстание в Мадриде (1820), заставило было короля на время отступить: признать конституцию, созвать кортесы и уничтожить инквизицию. Но европейские монархи поспешили прийти ему на помощь: в Испанию был послан французский экспедиционный корпус, который помог Фердинанду расправиться с кортесами и отменить все прогрессивные законы.

В напряженной обстановке перед смертью Фердинанда VII, когда реакция предполагала возвести на престол своего ставленника — дона Карлоса, брата короля, королева Мария Кристина была вынуждена снова созвать кортесы и пойти на уступки либералам. После смерти Фердинанда (1833) на престол вступила его малолетняя дочь Изабелла, а Мария Кристина стала регентшей, реальной правительницей. В течение шести лет Испанию раздирали затем междоусобные войны между войсками Марии Кристины и сторонниками дона Карлоса, провозгласившего себя королем Карлом V, и лишь в 1839 г. вся страна оказалась во власти Марии Кристины и Изабеллы.

С 1834 по 1843 г. еще непрерывно вспыхивали восстания прогрессистов (К. Маркс называл этот период третьей революцией после восстаний 1808—1814 и 1820—1823 гг.), да и затем, в течение всего XIX в. страна будет сотрясаться от революций, от восстаний различных группировок, от дворцовых переворотов и заговоров.

Однако лишь наполеоновская оккупация вызвала в Испании общенародный подъем, все же остальные революции и политические акции первой половины XIX в. происходили в верхах; различные группировки стремились опираться на народ, увлекая его на борьбу обещанием благ, но сам народ был слишком забит, слишком невежествен, чтобы хорошо ориентироваться в социально-политических конфликтах и проявлять политическую активность; К. Маркс неоднократно подчеркивал, что испанский народ, начала XIX в. имел «низкий уровень сознания», что «крестьянство, жители маленьких городов, расположенных вдали от морей, и многочисленная армия нищих в рясах и не в рясах, глубоко проникнутые религиозными и политическими предрассудками, составляли огромное большинство национальной партии»[140].

Вот почему испанское общество середины 1840-х годов являло собой удивительный калейдоскоп политических страстей и равнодушия, религиозного фанатизма и презрения к духовенству, традиционной культуры и французского влияния. Во всем этом нужно было разобраться русскому путешественнику, который прибыл в Мадрид летом 1845 г., в момент относительного политического затишья: Марии Кристине, опиравшейся на консервативное большинство тогдашних кортесов, временно удалось укрепить свою власть.

Задача была трудной, но по своим воззрениям и личным данным Боткин был человеком, которому она в значительной мере оказалась по плечу.

1