Письма президенту

Если наша миссия – нефть и газ, – тогда мы для мира просто скважина, как Кувейт. Цена барреля – вот и весь интерес.

Но Россия для мира – не для политиков и генералов (для них мы – водородная бомба), – для мира, о котором стоит говорить, Россия – это Чехов, Толстой, Достоевский. Их цена растет уже сто с лишним лет, никогда не падает.

Если хоть чуть задуматься… Уезжает врач, инженер, ученый, умирает старый писатель, старый учитель, старый музыкант, а въезжает дворник, носильщик, землекоп, продавец.

Это как водка, Владимир Владимирович (самая понятная русскому вещь). Если водка налита в стакан – она выдыхается. Дух из нее уходит; а по-ученому – спирт улетучивается. Но такого дурака нет, который выдохшуюся водку дольет водой – чтоб опять стакан стал полным. Полным-то он станет, только пить эту муть не станешь.

Прежде я писал вам о том, что можно подсчитать: льготы, взятки, пенсии, пробки, электрички… А ведь пора и о душе подумать.

Эти въехавшие никогда не станут русскими. И дети их – вряд ли.

За 10 лет население сократилось на 10 миллионов. И все, кто занимается демографией и миграционной политикой, объясняют нам (и вам), что поэтому нужны гастарбайтеры. Вся надежда, что они восполнят убыль населения. Тем более что Китай нависает… И нам не удержать обезлюдевший Дальний Восток, Сибирь…

Нам?

Те, кто нас заменяет, – это мы? Да, если мы родили и воспитали детей и внуков, то они – наша смена; в некотором смысле – мы.

Но те бедняги, кого мы наняли в дворники, – они разве мы?

Это они, что ли, пойдут на окраину Империи защищать наши земли, наши рубежи от китайцев? Защищать тех, кто презрительно называет их чурками, унижает, грабит, убивает ради забавы.

* * *

Идиотская мысль: восполнить убыль населения гастарбайтерами, дешевой рабочей силой.

Они необходимы экономике, нашей глупой, жлобской экономике. Но рассчитывать на них как на продолжателей русской миссии… Разве что их внуки – как при Екатерине внуки обрусевших немцев, итальянцев… Но тогда их детей надо с малолетства учить, талантливым открывать дорогу… Увы, такие планы – «игра в долгую». А ваша власть, уважаемый Владимир Владимирович, играет в короткую. В быстрые деньги.

Ваше правительство вложило в русский язык (в издание книг) меньше, чем Сорос, – это стыдно. Говорят, стабилизационный фонд из-за угрозы инфляции нельзя расходовать на зарплату. Но может быть, стоит поддержать русские школы и учителей в странах СНГ, где они при последнем издыхании?

Как только Армения, Литва и т. д. перестанут говорить по-русски – мы потеряем их навсегда. Кому нужны соседи, с которыми не поговоришь? Они превратятся для нас в покупателей и продавцов – то есть останутся лишь бухгалтерские отношения. А ведь до сих пор еще теплится бесценная эмоциональная связь.

У нас остался последний шанс – максимум лет пять, чтобы спасти запасы языка. Все русскоязычные (в России и за границей) – богатство, которое исчезнет навсегда. Нефть еще разведаем, а этого – не будет.

Если Россия – заправка, тогда все равно, кто вставляет шланг, берет деньги, протирает стекло, протягивает руку за чаевыми.

А там, в Америках, наши дети уже не мы, они что-то промежуточное, а уж их дети (наши внуки) даже не говорят и не хотят говорить по-русски, а значит, совершенно не мы (совершенно немы).

А те, которые здесь, здешнее население – почти уже не мы.

Когда взяли Зимний, русские братцы-матросики загадили ванны и китайские вазы (хотя канализация работала), изорвали и сожгли книги. Они действовали, как крупные обезьяны. Очень смышленые. Оставили себе врачей, ибо болели. Инженеров – чтоб машины ездили. Священник? – лишний (Бога ведь нету, души нету), священников убили.

Это к власти пришли «условно русские». О них в романе Достоевского «Преступление и наказание» следователь Порфирий Петрович предупреждал Раскольникова, объясняя, что бежать тому некуда: «Куда ему (убийце) бежать?.. В глубину отечества убежит, что ли? Да ведь там мужики живут, настоящие, посконные, русские; этак ведь современно-то развитый человек скорее острог предпочтет, чем с такими иностранцами, как мужики наши, жить!»

Да, наш мужичок – тот еще иностранец.

В Благовещенске били и насиловали целый город – русские? По крови – не знаю. По душе… чужая душа – потемки. А целый город, который дался, чтобы его насиловали, и терпел, и не начал стрелять, – русский?

А столичные? В Москве шестеро студентов журфака (из шести мною опрошенных) не читали «Бориса Годунова». А если они не читали и «Преступление и наказание» – значит, все мои рассуждения мимо. Люди перестают говорить на этом русском языке. Слова остаются, а смыслы исчезают.

В Петербурге – в культурной столице Империи – подростки, для забавы убившие шестилетнюю таджичку (26 ножевых ранений), – русские? Они – что, верили, что спасают Россию? Их на порог не пустили бы Толстой, Достоевский, Чехов – те, кто олицетворяет, то есть являются лицом России.

…Есть лицо, а есть грязь из-под ногтей.