Читаем Письма, телеграммы, надписи 1889-1906 полностью

Письма, телеграммы, надписи 1889-1906

Ваш славный очерк я уже возвратил Вам — спасибо!

А мою фантазию — печатайте. Если меня за нее обругают — пускай их! Я уже достаточно слышал похвал. В сущности, ведь дело не в том, как ко мне отнесутся, а лишь в том — попал ли я туда, куда метил, и, если попал, — насколько силен удар. Удар — слабоват, это я знаю. Я знаю и то, что иным будет приятно бить меня по голове и душе моей же палкой. Это ничего.

Я не пожалею, что напечатал эту вещь, ибо мысли и чувства мои никогда не уравновесятся, никогда не придут к одному знаменателю — нет места богу в душе моей. А также у меня нет ни времени, ни охоты добиваться внутреннего покоя и ясности — аз есмь волна морская, лучи солнца отражающая и поющая о жизни с похвалою и гневом. Я знаю — писатель должен быть пророком и даже Исайей во пророках, — я мал для такой роли. Я самоучка— Вы знаете это? Не подумайте, что я говорю с гордостью, нет — с горечью говорю я это. Я самоучка и связан цепям» невежества моего, мне нет времени ослабить мои цепи, и нет во мне силы для этого. Замечания Ваши, умные и зоркие, безусловно, принимаю, присылайте корректуру, я исправлю то, что Вы указали. Крепко жму Вашу руку за письмо Ваше, очень дорогое мне.

Хотел бы я услышать Ваше мнение о моем языке. Мне он кажется здесь — грубым, там — бледным и всегда недостаточно простым, даже вычурным. В частности — что бы Вы сказали о языке «фантазии»?

А также скажите просто — не надоедаю л» я Вам моими просьбами, вопросами?

Итак — печатайте.

Если же кто-либо насмеется надо мной за эту вещь — буду возражать ему во всю силу сердца и ума моего, и полагаю, что сумею нанести противнику хорошие, глубокие раны.

До свидания!

Искренно уважающий Вас

А. Пешков

Нижний, Гребешок, 17.

Лессинга я не читал и теории его не знаю.

36
Ф. Д. БАТЮШКОВУ

Конец октября [середина ноября] 1898, Н.-Новгород.

Возвращаю корректуру, уважаемый Федор Дмитриевич.

Будут корректировать еще?

Я уже отвечал Вам на Ваши вопросы. Добавляю: нападок я не боюсь, боюсь лишь одного — показаться неискренним, наивным, боюсь, что этот рас-сказ не вызовет столько внимания, сколько нужно его для жизни. Но если этот не вызовет, я напишу другой, хотя бы меня били по голове молотками.

До свидания!

А. Пешков

Гребешок, 17.

Одобрению Вл. Соловьева — рад.

Федор Дмитриевич! Вы — член Литературного фонда? Пожалуйста, похлопочите о выдаче мне ссуды, ссуды, а не пособия. Назад тому с месяц я получил пособие в 100 р. Я возвращу его, когда выйдет III-й том, я не люблю пособий. Мне нужно в долг получить 100 р.

Я пишу об этом же еще В. А. Поссе.

А. Пешков

И еще: у Цинзерлинга объявлено о продаже книги К. Дюпреля «Загадочность человеческого существа».

Пожалуйста, вышлите мне эту книгу! Очень прошу. У меня нет сейчас рубля, но я заплачу. Я читал этого автора «Философию мистики», и хотя она неоригинальна, — у Шопенгауэра в «Духовидении» та же тема разработана глубже и короче, — все-таки я хочу «меть и эту книгу. Вышлите!

А. П.

37
С. П. ДОРОВАТОВСКОМУ

27 или 28 октября [8 или 9 ноября] 1898, Н.-Новгород.

Дорогой

Сергей Павлович!

Вчера получил от Вас деньги и письмо. Теперь я должен Вам 400 р. Остальные деньги не высылайте, доколе я Вас не попрошу об этом. В моих руках деньги становятся слишком скользкими, и я не умею удерживать их у себя.

Предшествовавшее Ваше письмо показалось мне сухим и полным раздражения против меня. Но раз Вас мучает лихорадка — дело становится понятным. Я, признаюсь, подумал другое нечто — ибо мне известно, что некий гусь, подписывающий письма ко мне «тоже Amer», поставил себе целью солить мне везде, где можно. Я не знаю, кто он, но это человек очень злой и очень не глупый. Жалею, что не могу послать Вам одно его письмо, где довольно курьезно характеризованы питерские люди. «Amer» — это по-русски «горький»? Очевидно, он живет в Питере, знает его жизнь, да и меня тоже знает, как видится. Но черт с ним, я лишь потому о нем говорю, что считал его причиной того тона, который сквозит на протяжении Вашего письма.

А об издании третьего тома заявляю категорически: предоставляю это дело на Ваше усмотрение. Издавайте, когда хотите. Волькенштейн ничего мне не пишет, хотя я послал ему, по его просьбе, разрешение на издание «Тоски». Каково поживает В. А. и что он думает делать с моим чортом? Крепко жму руку Вашу и очень прошу Вас верить в мою искренность. Человек прямой, я никогда не скрываю пред людьми того, что о них думаю.

До свидания!

Очень хочется побывать в Петерб., но не пустят меня в оный город! Очень жаль, право! А теперь вот и деньги есть.

Всего хорошего и доброго здоровья желаю Вам.

А. Пешков