Письма царской семьи из заточения

Боюсь, что надоел тебе, милая Ксения, чересчур долгим письмом, да и рука у меня затекла.

Постоянно мысли мои с тобой, дорогой Мама и твоей семьей. Крепко обнимаю тебя и их всех, как люблю.

Бепуатоны тебя нежно целуют.

Да хранит и благословит всех вас Господь.

Как хотелось бы быть вместе.

Прощай, моя дорогая.

Всею душою твой старый

Ники.

К письму приложена записка государя императора, расшифровывающая псевдонимы большевистских главарей:

Ленин – Ульянов (Цедерблюм)

Стеклов – Нахамкес

Зиновьев – Апфельбаум

Троцкий – Бронштейн

Каменев – Розенфельд

Горев – Гольдман

Меховский – Гольденберг

Мартов – Цедербаум

Суханов – Гиммер

Загорский – Крахман

Мешковский – Голлендер

От великой княжны Татьяны Николаевны

З.С. Толстой[193]

Тобольск, 6 ноября 1917 г.

Посылаю Вам всем четыре образка от Мамы и нас всех. Они лежали на мощах Св. Иоанна Максимовича Тобольского. К сожалению, мы не были там, так как не пускают.

Татьяна.

От великой княжны Ольги Николаевны

В.И. Чеботаревой[194]

(Написано на обеих сторонах открытки)

Тобольск, 7 ноября 1917 г.

Милая Валентина Ивановна!

Пожалуйста, передайте эту открытку барону (Д.Ф. Таубе). Как Вы поживаете? Что делается у нас в лазарете? У нас все спокойно; холодно, но очень ясно. Гуляем много, пилим в саду дрова, складываем их в новый навес и чистим дорожки, вернее, тротуар. Были несколько раз в церкви, рано утром; всенощные дома. Знаете ли адрес Биби? Получили ли письмо Тат(ьяны)? Пишите через комис. Панкратова. Крепко целуем Вас и Алюшу (В.П. Чеботарева). Всем кланяйтесь.

Ольга.

От государыни императрицы Александры Феодоровны

М.М. Сыробоярской[195]

Тобольск, 8 ноября 1917 г.

Очень грустно, что не имеем от Вас писем. Писала последний раз 25 октября, и А. Демидова[196]

писала Вам часто. Так жду. Теперь настоящая зима, дошло до 14 градусов и много снега, льда. Они его колют, что хорошо греет. Редко очень выхожу, т. к. не могу дышать из-за сердца. В церковь ходим в 8 утра, тишина и страшная темнота. По-прежнему занимаюсь с детьми, вышиваю и читаю, готовлю рождественские подарки. Надеюсь, что А.В. (Сыробоярский) не в Петрограде. Ничего не знаем, что творится. Телеграмм нет. Тяжело и мрачно, но не падаем духом, верим непоколебимо: не до конца гневается. Часто Вас, дорогих, вспоминаю. Как здоровье? Вспоминаю, горячо всегда молюсь. Пишите скорее. Крепко Вас обнимаю. Христос с Вами. Сердечный привет А.В. Всего лучшего.

А.

От великой княжны Ольги Николаевны с припиской великой княжны Татьяны Николаевны

великой княгине Ксении Александровне[197]

(Надпись на конверте: «Крым. Ай-Тодор. Великой княгине Ксении Александровне». Почтовая печать: Тобольск. 11.11.17. Четырехугольный штемпель: Д. Ц. 118. На обратной стороне почтовая печать: Кореиз. Тавр, губ.)

№ 2. Тобольск, 9 ноября 1917 г.

Писала тебе последний раз 8 окт.[198], но не знаю, дошло ли мое письмо до тебя, а захотела опять написать. Как ты поживаешь, моя душка, крошечная тетя Ксения? И как бабушка (императрица Мария Феодоровна)? У нас все благополучно, все здоровы, бодры, чего и вам желаем. Зима теперь совсем установилась. Снегу довольно много и порядочный мороз, 17°. Гуляем мы и все делаем так же, т. ч. нового, к сожалению, ничего не могу сообщить. Сибиряки настоящие кутаются больше нашего; многие ходят с ног до головы окутанные меховой дохой. Шапки такие же с длинными, книзу висящими концами; на ногах (…) или ярко-красные валенки. Сани тоже забавные, есть крошечные, как игрушечные, а лошади бегут здоровым ходом, вроде рысаков, – другие, есть, похожие на крымских, на которых мы ездили.