Письма в древний Китай

Мы пересекли широкую площадь и зашли в другую харчевню; она была очень большая, и пахло в ней почти так же, как в питейном шатре на «Празднике осенней Луны». Мастеру Юй Гэню непременно хотелось, чтобы я выпил с ним один Ма-люй, но я, сделав четверть поклона, решительно отказался. Поэтому он выпил свой Малюй без меня, причем не одну, а целых три кружки, с невероятной скоростью влив их в себя одну за другой. Не знаю, как это удается большеносым. У нас человек просто лопнул бы, поглотив такое количество жидкости. Но господин Юй Гэнь был доволен. Пена от напитка Малюй осталась у него на бороде, и он смахнул ее с видимым удовольствием. Я пил виноградное вино. Точнее сказать, я заказал слуге бокал вина, который он передо мной и поставил. Я лишь пригубил немного, но пить не стал. Вино было невероятно терпкое. Мне показалось даже, что ногти на руках и на ногах у меня втягиваются обратно в тело. В харчевне было очень шумно. Группа музыкантов играла изо всех сил. Кто-то даже пел, но пели плохо. Чтобы хоть немного ослабить этот ужасный запах, мы зажгли себе по одной Да Ви-доу. Когда они додымились до конца, мы покинули это заведение.

В харчевне господин Юй Гэнь-цзы снова заговорил со мной о проблемах лесоводства, столь его волновавших. Все это очень непросто, сообщил он со вздохом и поинтересовался, как обстоит дело с этим у нас, в Ки Тае. Он, разумеется, принимает меня за гостя из теперешнего Срединного царства. Это вполне естественно. Со свойственной ему непосредственностью он уже несколько раз спрашивал, чем я занимаюсь, зачем и надолго ли прибыл в Минхэнь. Я отвечал уклончиво. О состоянии лесоводства в Срединном царстве он спрашивает меня достаточно часто. Все связанное с этим его очень волнует. Его, оказывается, уже несколько раз приглашали туда, но он по разным причинам не мог поехать, о чем искренне сожалеет. Конечно, я никак не мог удовлетворить его любопытство относительно состояния лесоводства в современном Срединном царстве, а потому и тут вынужден был давать уклончивые ответы. Это вызывает у меня все большую досаду, а главное – лишает возможности самому задавать вопросы.

В следующей харчевне, куда мы зашли, его снова разобрало любопытство.

– Вы откуда приехали? – спросил он.

– Из Ки Тая, – ответил я.

– Да, я знаю, – продолжал он, – а город какой?

Я ответил – возможно, несколько необдуманно, но мне не хотелось слишком отклоняться от истины:

– Кайфын.

Он достал из кармана маленькую книжечку и, найдя в ней какую-то запись, спросил:

– Знаете ли вы мастера-лесовода из Академии ученых в Бэйцзине по имени Цзян Цзяо-юй? Это – лучший лесовод Ки Тая; он-то и приглашал меня приехать.

Конечно, я не знаю никакого правнука по имени Цзян Цзяо-юй, родившегося на тысячу лет позже меня. (Кстати, Бэйцзин, который большеносые называют «Пекином», и соседние северные земли снова вошли в состав Срединной империи: благодарение Небу, в этом будущем нашлось хоть что-то, способное нас порадовать. Ныне Бэйцзин – столица Поднебесной)[45]. Я ответил:

– О да. Правда, я еще не имел чести познакомиться с ним лично, но слава о нем как о заслуженнейшем и достойнейшем мастере по выращиванию леса дошла и до моих скромных ушей.

Любой человек нашего времени мог сделать из такого ответа лишь один вывод: я впервые в жизни слышу об этом человеке. Однако большеносые все понимают по-своему. Мастер Юй Гэнь страшно обрадовался, несколько раз хлопнул меня ручищей по плечу и возопил: «Так это же замечательно! Давайте ему завтра позвоним».

«Позвонить» означает здесь не какое-то культовое действие, а тот самый способ разговаривать с людьми на расстоянии при помощи репкообразного прибора, называемого Тэ Лэй-фань, о котором я тебе уже писал.

– Позвоним господину Цзян Цзяо-юю? – воскликнул я. – В Пекин? Разве такое возможно?

– А что ж тут такого, – удивился мастер Юй Гэнь. – Это, конечно, займет больше времени, чем обычно, пока дозвонишься, то да се, но невозможного в этом ничего нет. Разве вы сами, будучи здесь, ни разу не позвонили в Пекин, то есть домой?

Но я уже взял себя в руки.

– Да-да, конечно, – сказал я, – как я мог позабыть об этом! Конечно, я уже звонил домой, и не раз.

– Ну и отлично, – подытожил он. – Вот мы завтра и позвоним Цзян Цзяо-юю.

– Но я даже не знаком с этим человеком, хотя ни в коей мере не сомневаюсь в его высоких лесоводческих заслугах! – испугался я.

– Это ничего, – успокоил меня мастер Юй Гэнь, – он мой друг, вам достаточно будет только назвать мое имя, чтобы он все понял.

– Ну хорошо, – вынужден был согласиться я. – Завтра позвоним. – Я очень надеялся, что к завтрашнему дню он забудет об этой своей затее.

Мы вышли из этой второй харчевни (точнее сказать, питейного заведения). Было уже поздно, и я подумал было, что теперь мы направим свои стопы к нашей Го-ти Ни-цзя. Потом-то мы, конечно, так и сделали, но сейчас господин Юй Гэнь нежно взял меня под руку, наклонился, так что его полукруглая борода пощекотала мне щеку, и произнес: «А теперь пойдем в Райский сад!»

Это имя здесь совершенно незаслуженно носит еще одно питейное заведение.