Письма в древний Китай

сегодня – день последнего осеннего новолуния. Большеносые, как всегда, об этом даже не вспоминают (кстати, маленькая госпожа Чжун тоже не соблюдает – или теперь я уже должен говорить: не соблюдала? – древних обычаев; она живет по обычаям большеносых). И тем не менее в городе сейчас царит большое оживление. Этот месяц для большеносых – особый, они верят, что почитаемый ими бог родился в один из последних его дней, незадолго перед Новогодним праздником. Господин Ши-ми – я недавно снова был у него, слушал Небесную Четверицу – объяснил мне, что время перед праздником, посвященным рождению бога, называется Пришествием[66]

и отводится благочестивым размышлениям; люди же, появляющиеся в Ящике Дальнего Видения, часто называют его «временем покоя». Однако звучит это, честно говоря, довольно странно, ибо такой страшной суеты на улицах, как в эти дни, мне до сих пор в мире большеносых никогда видеть не доводилось. (Кстати, писал ли я тебе о Ящике Дальнего Видения? Кажется, нет. Я уже плохо помню, о чем успел тебе рассказать, а о чем нет. Ящик Дальнего Видения – вещь в жизни большеносых очень важная. Прости, если я до сих пор ничего не говорил о ней. Я восполню этот пробел.)

К празднику рождения бога, именуемому здесь также «Святой ночью», как сообщил господин Ши-ми, у них принято делать подарки родственникам и друзьям. Это считается не просто обычаем, но священной обязанность каждого. Сын делает подарки родителям, родители – детям, сестра – брату, а также дядюшкам и тетушкам, причем не только родным, но и двоюродным, соседям, коллегам и деловым партнерам, подчиненные преподносят что-то начальнику, словом, все одаривают друг друга, даже если терпеть один другого не могут. Вспоминая, сколько подарков нужно заготовить, господин Ши-ми всякий раз едва сдерживает стоны. С начала месяца большеносые принимаются бегать по всему городу, покупая самые невероятные вещи, чтобы потом подарить их кому-нибудь. Торговцы, разумеется, потирают руки. Если бы, накупив подарков, люди просто оставляли их себе, говорит господин Ши-ми, никакой суеты не было бы – и кроме того, каждый точно знал бы, что именно он приобрел, потому что другие обычно дарят вам самые нелепые, некрасивые и ненужные вещи, от которых, однако, нельзя избавиться сразу, так как даривший может смертельно обидеться; лишь потом, желательно по прошествии нескольких лет, можно осторожно передарить их кому-нибудь. Все подарки передаются из рук в руки одновременно, вечером двадцать четвертого числа. Самое неприятное – получить подарок от кого-то, для кого вы сами не припасли подарка (по забывчивости или просто сочтя это ненужным). Поскольку все подарки вручаются одновременно, загладить этот промах невозможно, и несчастный одаренный ходит потом весь год, опустив голову и не смея взглянуть в глаза дарителю.

Вот большеносые и ломают себе головы, как бы не забыть какого-нибудь приемного дядюшку, и я все время вижу мужчин и женщин, мечущихся, точно одержимые демонами, по обледенелым и заснеженным улицам: обходя лавку за лавкой, они покупают подарки (и при этом нередко вынуждены залезать в долги), выше головы нагружая себя пакетами и пакетиками, и тащат их домой, чтобы сложить где-нибудь в углу и раздать всем, кому положено, вечером двадцать четвертого числа. Многие скользят на льду и падают. Мне все это хорошо видно из окна Го-ти Ни-цзя, ведь оно выходит прямо на улицу, где полным-полно лавок. Взбрыкнув ногами, люди выпускают свои пакеты из рук, и те летят прямо в физиономии прохожих. Или на мостовую, где колеса повозок Ma-шин расплющивают их в лепешку. Прохожие же, одержимые собственными демонами, безразлично перешагивают через упавших, долго и неловко собирающих разбросанное добро.

Вот что большеносые называют «временем покоя». Вот как празднуют они пришествие бога. То-то он, наверное, радуется. Боюсь, впрочем, что и мне, человеку более чем постороннему, придется очертя голову броситься в этот водоворот. Если я правильно понял намеки господина Ши-ми, он самым коварным образом припас мне подарок. Придется и мне купить ему что-нибудь.