Письма в древний Китай

Написать я, впрочем, хотел тебе вовсе не об этом. К празднику улицы, стены домов и окна лавок увешивают серебристыми звездочками и разными другими амулетами (еловыми ветками, фигурками младенцев в какой-то странной люльке; рядом с ними часто помещают фигурки быка и осла, но всегда только по одной от каждого), чтобы напомнить большеносым о памятной дате – и, конечно, о святой обязанности припасти как можно больше подарков; в Ящике Дальнего Видения все время говорят о приближении «Святой ночи», настойчиво называя ее всеобщим «Праздником мира». Я нарочно узнавал: да, действительно, с полудня двадцать четвертого до утра двадцать седьмого дня этого месяца царит всеобщий мир. Но только потому, что в эти дни не работают, лавки и конторы закрыты, отдыхают даже рабочие кузниц. Люди занимаются тем, что распаковывают полученные подарки, разглядывают со всех сторон и бранятся из-за их очевидной бесполезности. Да, действительно, в эти дни никого не судят, но только потому, что и судьи не выходят на службу. А если где-то идет война, спросил я господина Ши-ми, то в эти дни не воюют? Увы, отвечал он, до сих пор не нашлось военачальника, который бы прекратил военные действия на время «Праздника мира». В последнюю войну, бывшую не так давно – господин Ши-ми ребенком еще застал ее, – устраивались даже «военные Праздники мира». Только большеносые могут придумать такое. Никто и ничто не отучит их от привычки смешивать понятия.

В дни «Поаздника мира» случается больше всего самоубийств, мужья убивают жен (впрочем, бывает и наобо рот), детей выставляют на улицу, умирают с голоду старики. Это происходит оттого, считает господин Ши-ми, что у людей слишком тесные жилища. Они не выдерживают трехдневного совместного заточения в своих крохотных, низких комнатушках. Этого никто не выдерживает, и начинается ссора. Он сам помнит, говорит господин Ши-ми, какие жуткие ссоры устраивали его родители в дни «Праздника мира» – ни в какое иное время года между ними подобного не происходило. Однажды его отец даже сбежал из дома, когда мать запустила ему в голову жареным гусем – за то, что отец несколько часов подряд пенял ей, что гусь пережарен.

Едят в дни «Праздника мира» необычайно много – возможно, от скуки. Особой любовью пользуются «праздничные» гуси и карпы. Их повсюду уже выставили в лавках. Пьют, вероятно, тоже немало; когда же большеносые не едят и не ссорятся, они все, без сомнения, предаются одному и тому же занятию, которое любят больше еды и питья, больше сна и полового сношения: они смотрят в Ящик Видения.

Такие Ящики есть в каждом доме, в каждой квартире, почти в каждой комнате (в моей комнате на постоялом дворе он тоже есть). Стоят они очень дорого и часто ломаются. Тем не менее любой большеносый скорее откажется от повозки Ma-шин, он скорее предпочтет не обедать, лишится кровати и печки, чем останется без чудесного Ящика. Ящик есть у самого бедного большеносого; он заложит жену и детей, даже душу, будет ходить нагишом и жить на улице, лишь бы иметь Ящик.

(Нагие люди, виденные мною летом на всех лужайках, к этому отношения не имеют: они раздевались вовсе не потому, что решили отдать последнее, но приобрести Ящик. Эти слова не следует понимать буквально. Их нагота объясняется просто бесстыдством, а также убеждением, что это полезно для здоровья.)

Ящик Дальнего Видения довольно велик и имеет в передней части нечто вроде окошка. Где-то далеко, в особом месте, сидят люди, умеющие делать живые картинки и посылать их по воздуху. Внутри каждого Ящика имеется механизм, который ловит эти картинки и показывает в окошке, если нажать особую пуговку – и если Ящик, конечно, не поломан. Это не волшебство, хотя не первый взгляд и кажется таковым. На самом деле Ящик устроен не сложнее, чем наш с тобой компас времени. Господин Ши-ми объяснил мне его устройство, но я не хочу утомлять тебя излишними подробностями.

В общем, ты сидишь перед Ящиком и смотришь в него, точно через окно, на разных других людей (они тебя при этом не видят – я нарочно справлялся, но мои опасения оказались излишними). Большая часть из того, что они рассказывают и показывают, тебе решительно ни к чему. Должен признать, однако, что поначалу это меня увлекло. Представь, что тебе удалось незаметно заглянуть в чужой дом и увидеть, как живут другие люди; это любопытно, но скоро надоедает. Ну, что может происходить с этими другими? Лишь то же самое, что и с тобой. Они едят, пьют, любят друг друга и дерутся, ездят на лошадях или повозках Ma-шин... Все это достаточно скучно, ибо давно тебе известно.

Гораздо меньше увлекли меня музыканты, которых в Ящике тоже можно услышать довольно часто. Эта музыка не имеет ничего общего с великими творениями мастера Бэй Тхо-вэня и других. Правда, бывает забавно видеть, какие гримасы строит поющий господин или поющая дама; я иногда позволяю себе это развлечение. Чаще же всего в Ящике показывают, какие товары нужно покупать в лавках. Впрочем, как я узнал, это не вменяется людям в обязанность: товары можно не покупать.