Письма (выпуски 1-8)

И Блаженный Феодорит, епископ Кирский - все, что описал, - или сам видел, или слышал от очевидцев. Вот собственные слова его: "одних из описываемых мною лиц я сам был очевидцем, а которых не видал, о тех слышал от очевидцев - людей, одушевленных любовию к добродетели, удостоившихся видеть тех подвижников, и внимать их назидательным наставлениям". - Что пишут в логике в рассуждении взвешивания достоверности свидетельств? - Свидетельство, которое передается очевидцем, или со слов очевидца, есть самое достоверное, есть достоверность, выше которой желать нельзя, - если притом передающий и образован и благонамерен, - качества, коими в такой степени обладал блаженный Феодорит, равно как и все, о коих выше упомянуто.

Достопамятные сказания составлялись не одним лицом, а собором старцев, и не в одно время, а постепенно. Тем не менее однако ж свидетельство о каждом событии, в них упоминаемом, есть свидетельство современное. В скиту был такой обычай: когда случалось какое назидательное событие, или совершалось чудо, собирались старцы, обсуживали его, удостоверялись в истине его, и повелевали писцу внести то в особую, для сей цели хранимую книгу. Этот обычай описан в vies des peres du desert d'Orient, там, где сочинитель приступает к описанию жития святых подвижников скитских (не помню какой том). Но упомянув о сем обычае, уже нечего и говорить о том, как высока достоверность всего, помещенного в достопамятных сказаниях.

Нужно бы после сего показать достоверность и каждого в частности сказания из приводимых Отеч. Записок. - Но ограничимся одним, именно сказанием о чуде, совершенном св. Макарием Александрийским над детенышем гиены. - (Не помню и не мог найти, где лежат другие два сказания). - Его передает святитель Палладий, и говорит, что это чудо рассказывал ему раб Христов Пафнутий, ученик сего (св. Макария) доблестного подвижника. - А в заключение прибавляет: кожу эту раб Христов отказал св. и блаж. Афанасию великому; и блаж. раба Христова Мелания сказывала мне, что она брала сию кожу у святого и дивного мужа Макария под именем дара гиены" - (См. Лавс. стр.71). - Можно ли еще чего требовать к подтверждению достоверности сего сказания? - По нему судить должно и о других двух, хоть в настоящее время мы и не имеем возможности указать частных черт их достоверности. Вместо заключительного увещания приведем слова блаж. Феодорита, коими он заключает свое предисловие к истории Боголюбцев. (Это же идет и ко всем выше указанным книгам):

"Прошу же тех, кои будут читать эту историю Боголюбцев - прошу не питать недоверия к тому, что здесь говорится, хотя бы пришлось им услышать и нечто превышающее их силы, - и не измерять добродетели святых по своей мере, а твердо помнить, что Господь обыкновенно соразмеряет дары Св. Духа с душевными расположениями людей благочестивых, и совершеннейшим ниспосылает и больше даров. Я сказал это для тех, которые не проникли еще в глубину дел Божиих; потому что посвященные в сокровенные тайны Духа знают, как благоволит Он к чтущим Его, и сколько Он чрез одних из людей чудодействует среди других, привлекая неверующих к Богопознанию величием Своих чудес. А кто не поверил бы событиям, о которых я буду говорить, тот показал бы, что у него слаба вера и в истину того, что совершено было чрез Моисея, Иисуса Навина, Илию и Елисея, - даже в чудеса св. Апостолов. Всякий же, кто верит в истину этих чудес, должен верить, что чужды лжи сказания и о первых, потому что та же благодать, которая действовала в тех (св. мужах библейских), была виновницею совершения чудес и чрез этих (св. подвижников). Благодать неоскудеваема и, избирая людей достойных, чрез них, как чрез какие каналы, изливает потоки благотворения".

После всего вышесказанного по праву можно требовать, чтобы сказания, выставленные Отеч. Записками, были изъяты из-под той категории, под которою поставлены, место же их там пусть займут сами Отеч. Записки, как созидатели особого фантастического мира, во всем ищущие отражения своих пустых мечтаний, в коих однако ж нисколько не виден блеск гения, и кои суть не более как произведения испорченного воображения. - Да. Где нет логики, где не пекутся о соблюдении ее правил, где не действует, следов., рассудок, который по природе своей есть логик, там естественно плетутся одни мечты и призраки фантазии, хоть их величают идеями, началами и еще как.