Письмо в Лабиринт (СИ)

– Что ты знаешь по поводу того, что ты не проводник? – спросил Морган. Он, конечно, тоже расслышал разговор. Я пожал плечами.

– Проводник или нет, а сейчас она, похоже, без страховки со мной идет…

Невозможно было сомневаться, что фриландец (тем более – целитель) всегда говорит правду. Морган покивал и пробормотал: «Ну, поглядим».

Наконец что-то поменялось. Пограничные, собравшиеся у мостика, прекратили разговоры и повернулись к Маше и профессорской даме. А Маша посмотрела на нас, махнула: мол, идите туда – и тоже вместе со спутницей направилась к мостику. Морган неторопливо поднялся и проверил застежки вещмешка.

3.

– Привет, – сказала Маша и поправила на плече маленькую зеленую сумку.

– Здравствуй, Маша, – сказал я. Вблизи на нее было почти больно смотреть.

Пограничные столпились вокруг. Дама в остроконечной шляпе молча рассматривала нас с Морганом.

– Где Баламут? – спросила Маша, оглядываясь. Капитан не успел ответить. – Где-то я его только что видела… Рыжий! – подняв голову, позвала она. – Домой!

Прошелестело в траве. Черный котенок под полотняным навесом выгнулся колесом, сипло мявкнул и бесследно пропал со скамейки.

Качнулись длинные метелочки, и все повернулись к зарослям.

Неторопливо раздвинув носом траву, прямо перед нами на поляну вышел царственной походкой огромный лис. И остановился, как на сцене, глядя поверх аудитории. Мастерски выдержав паузу, он с большим безразличием отвернулся и сделал всем телом некое странное движение: как будто перекувыркнулся, одновременно оставаясь на месте.

Даже меня каждый раз это впечатляет, а я вроде как человек привычный. Спутница Маши подняла брови, по группе фриландцев прошел легкий шепоток. Судя по всему, оборотней в Стране больше нет, и увидеть такое зрелище у них раньше не было возможности.

Вы очень ошибаетесь, если думаете, что превращение должно отнимать у оборотня все силы. Что, вернувшись в человеческий облик, он обязан пару недель отлеживаться в кустах, а потом выползти ночью, чтобы тайком стянуть с бельевой веревки какую-нибудь одежду взамен обрывков. Во всяком случае, с Баламутом дело всегда обстояло ровно наоборот.

Он стоял перед нами, высокомерно устремив отсутствующий взгляд поверх голов. Черный бархатный испанский камзол обнимает плечи, глаз горит, во всей фигуре некое величавое спокойствие, словно ему только что открыли какую-то особенную тайну. Он и без того из нас самый привлекательный, а сейчас он выглядел, как какой-нибудь принц Гэндзи.

И ведь знает об этом. Подлец. Я заметил, каким пристальным стал на секунду взгляд Маши, и расстроился.

Впрочем, Маша тут же отвлеклась, открыв свою маленькую зеленую сумочку.

– Вы готовы? – спросила она у нас. – Пойдем.

Вот так просто?

Я вовсе не был уверен, что я готов.

Поэтому Маше ответил только Баламут.

– Конечно, мы пойдем, – преувеличенно-любезно откликнулся он, пока большинство фриландцев всё еще продолжали его рассматривать. – Потому что мы рады служить Фриланду, даже если Фриланд требует от нас участия в авантюре.

– Согласен, авантюра и есть, – неожиданно пробормотал Морган.

– Но я бы заткнулся и не сказал бы больше ни слова, – любезно продолжал Рыжий, – если бы понимал, зачем мы на самом деле туда тащимся.

Дама в зеленой мантии усмехнулась, но промолчала.

– Ты знаешь, – сказала Маша рассеянно, что-то отыскивая в сумочке, – выражение «на самом деле» – оно такое... слишком объемное для моего понимания. Но я думаю, что вместе мы в этом разберемся. Рано или поздно.

Рыжий, кажется, нисколько не расстроился. Да и вряд ли он всерьез надеялся получить ответ. К тому же он-то сам, конечно, прекрасно понимал, зачем он идет с нами… Тут я вспомнил, о чем хотел спросить ее перед выходом.

– Маша, – сказал я, – слушай, я обязан спросить. Ты точно уверена, что ты этого хочешь?

Она прекратила копаться в сумке и посмотрела на меня.

– Нет, – ответила она. – Я совсем не уверена в этом, Митя. Но речь не о том, чего я хочу. А о том, на что я решаюсь. Точнее, мы. Мы решаемся.

– Не могу сказать, что ты добавила решимости мне, – пробормотал я. Рыжий беспечно пожал плечами.

– Куда нам надо-то там? В Грецию?..

– Постой, Аптека, – сказала Маша и достала из своей сумки бутылочку, взблеснувшую алмазно-рубиновым блеском. – Вот. Пусть это пока побудет у тебя.

Глава 11. Башня

1.

Выход из Лабиринта всегда сопровождается великолепным ярким переживанием. А вход – наоборот: можно пересечь Границу и не заметить этого. Так это чаще всего и бывает – незаметно. Обыденно. Как будто так и надо.

В Лабиринте был вечер, фонари светили.

Мы стояли на пологом склоне в жесткой траве, прихваченной инеем. На уши мгновенно упал шум.