Письмо в Лабиринт (СИ)

…Вот мы сталкиваемся с Баламутом, который выходит из бутика «Spencer Hart» в изящном костюме, который ему потрясающе идет: сутулость и нескладность движений скрадываются, он выглядит почти так же хорошо, как во Фриланде. Его свита еще больше увеличилась: серьезные молодые люди вытеснены на периферию, он окружен целым выводком выхоленных бесстрастных девиц с одинаковыми бюстами и одинаковыми сияющими лицами (их не меньше десятка, честное слово). При виде нас затуманенный взгляд Рыжего проясняется, и он вопит:

– Эй, а вот и мои друзья! Так, знакомьтесь: Денис, Дмитрий, Мария…

Девицы смотрят на нас во все глаза. Очевидно, мы плохо вписываемся в их представления о друзьях влиятельного человека, даже самого эксцентричного. При виде Маши в них, кажется, автоматически поворачивается какой-то тумблер: они синхронно совершают некое неуловимое движение, будто заранее отрепетированное, и смыкаются вокруг Рыжего стеной.

– Мы тебя догоним, – решительно говорит Морган, заслоняя Машу от этого боевого строя.

Мы совершаем правильное отступление по плавно изгибающемуся коридору. Маша с любопытством оглядывается на скалящихся девиц.

– А что это он делает? – спрашивает она.

– Ярмарка тщеславия, – ответил я. – Удовлетворение низменных инстинктов. Он соскучился. А тут добыча сама идет. Ничего, ему скоро надоест. Удивительно, как это он так быстро выбрался из казино, правда?

– Лично я удивляюсь, как это он так сходу вспомнил наши имена, – пробормотал Морган.

– Ничего, ему скоро надоест, – повторил я. – В конце концов, всё это ужасно скучно.

– А может, это просто у нас с тобой кризис среднего возраста, – буркнул Морган.

– Вроде рановато, – сказал я. – И потом, мне и в пятнадцать казалось, что это фантастическое дерьмо.

…Вот мы в циклопической зале, похожей на залу дворца. Видимо, она предназначена для больших приемов, конференций, выставок и всяких благотворительных балов. Сейчас тут пусто, свет приглушен, и всё огромное пространство хаотически заставлено выкрашенными в золотой цвет одинаковыми мини-киосками. Вообще в этом супер-молле легкая воздушная архитектура (проект легко мог делать какой-нибудь Норман Фостер) сочеталась с максимальным количеством кричащих деталей отделки – лепных, позолоченных, с завитушками. Впечатление от этого, конечно, было немножко дикое.

Мы пробираемся между мини-киосками и глазеем на ярусы мраморных галерей, поднимающихся каскадами. В узкой щели между киосками я вижу гейт.

…Вот мы в торговом ряду под стеклянным куполом, едим мороженое, болтаем с молодым мороженщиком о всякой ерунде и смеемся. Маша удивительно легко сходится с людьми. Она заговаривает с продавцами, охранниками, скучающими модниками в цветных брючках, бабульками в норковых боа, парочками на скамейках – и через пять минут их разговор не отличить от болтовни старых знакомых. Заговаривает она не со всеми, но со многими.

С Баламутом мы сталкиваемся то и дело. Свита у него все время меняется: то увеличивается, то опадает.

…Вот мы в каком-то пространстве со сложной структурой: это выставка, по стенам развешаны картины в тяжелых рамах. Я не вижу особой разницы между этими изображениями: по-моему, на всех картинах нарисованы практически одинаковые всхолмленные поверхности в черно-белую шахматную клетку. Здесь мы ненадолго теряем Машу из виду, а потом обнаруживаем ее: с открытого лестничного пролета мы глядим в просторный зал, полный хорошо одетой толпы. В центре толпы Рыжий, бросившись перед Машей на одно колено, распахивает перед ней бархатную коробку. Поднимается шум, на них направляются десятки мобильников: на лоснящейся серой шелковой подложке в коробке лежит нечто, сверкающее зелеными искрами.

Маша что-то говорит Рыжему, улыбаясь. Тот энергично мотает головой. Маша что-то спрашивает его, уже без улыбки, а он клоунски прижимает руку к груди и восклицает (его даже слышно сквозь гам): «Что угодно!» Тогда Маша, снова улыбнувшись, берет подарок с шелковой подложки – становится ясно, что это платиновое колье с изумрудами. Надо сказать, попадание стопроцентное: я невольно представляю себе, как эти изумруды будут сочетаться с ее зелеными глазами и светлой кожей. Маша поворачивается – и одевает колье на шею стоящей рядом женщине в деловом пиджаке. Толпа ахает, видеокамеры обращаются на даму в пиджаке. Дама, не первой молодости, недорого одетая, сильно краснеет – нам это видно даже издалека – и пытается снять подарок. Рыжий стоит рядом; он замер и кусает губы, но через секунду он уже оправился: делает царственный жест, и толпа начинает рукоплескать. Дама стоит, ни жива ни мертва, и держится за колье. Вспыхивают фотокамеры.

– Вот что значит оказаться в нужное время в нужном месте, – говорит рядом с нами юноша с лошадиным лицом и подбритыми висками. У девушки, которая держит его под руку, всё лицо стянуто обидой.

– Я бы всё равно не взяла, – громко высказывается она. – Это того не стоит.

Ее спутник не отвечает: он явно кого-то выискивает глазами в толпе. Но Маша каким-то образом за эти секунды потерялась в полном людей зале.