Письмо в Лабиринт (СИ)

– Если вы в это не верите, – продолжал Вуул с этой своей странной беспечностью, – то подумайте вот над чем: что помешало нам взять вас сразу, немедленно, как только мы засекли ваш сигнал, еще прошлой ночью, когда господин Печкин лежал и бредил, а вы кормили его снотворным?

– Видимо, что-то помешало, – неторопливо отвечает Морган. Но скулы у него покраснели и резко выступили на лице, и это очень заметно даже под фонарным скудным светом.

– Ты сказал, что это не из-за меня, – вмешивается Баламут. А вот он так бледен, что кажется желтым. – А тогда зачем?..

– Рад услышать конструктивный вопрос. Ну конечно, из-за эликсира.

– Ну конечно, – с презрением говорит Морган.

– Мы сначала не поняли, зачем это целительница так спешно и с таким странным эскортом путешествует по Лабиринту. Вы меня простите, но вы трое – и в самом деле странная компания для целителя, тем более такого квалифицированного! Мда... Так вот, мы стали это выяснять, и нам на это выяснение понадобилось стр-рашно много времени. Непростительно много. Если бы мой собственный подчиненный наделал столько ошибок, сколько я сам в этой экспедиции, то я бы... Ну, ладно. В результате мы упустили все четыре цели. Даже удивительно. Мы потеряли и эликсир; и этого юнца; и целительницу... и вас, Печкин. Вот вы, Морган, сейчас были как-то очень раздосадованы уровнем своего профессионализма. Но позвольте мне выразить вам свое глубокое и искреннее уважение. Вы просто не представляете, от чего спасла целительницу ваша... расторопность. Конечно, вы в итоге не спасли себя и своих друзей, но Маша... Удивительное дело вечно с этими целителями! Никогда их не поймаешь! Вот и теперь: хвост-то в руках, а сама-то ушла! Да...

– Но зачем ты раскрылся? – с настоящим недоумением спрашивает Морган. – Ведь мы готовы были тебя самого вывести во Фриланд!

– Фриланд, – при этом слове Вуул зажмуривается и облизывается, – ах, Фриланд, как же я скучаю по тебе, мой Фриланд!.. Да, так вот: тут дело тухлое, уж как только я ни пробовал вернуться, никак не получается, такие дела. Вы же не думаете, что этот ваш «выпейменя» был первой попыткой этих блаженных дурилок разработать ключ? Ну, любой ключ рано или поздно попадал к нам, и ни один из них не работает со мной, и ничего тут не поделаешь! Вещества не действуют, устройства ломаются, проводники увязают, как та птичка коготком. Некоторые и навсегда. Как вот Аптека сейчас увяз. Н-ну-с, а мне только надо было выяснить, нет ли с вами сейчас еще одного образца этого нового состава. Вот я и выяснил!

В моей голове, как тикающая бомба, стучали слова: «Проводники увязают. Некоторые – навсегда. Как Аптека».

– Что дальше, спросите вы? Ну, то есть почему бы нам не высадить полный магазин прямо вот сюда, – Вуул беспечно касается собственной переносицы, – и не драпануть поздорову? Отвечаю. Побега не получится. Желтая субмарина не примет пассажиров, и останется пустой рассохшаяся скамейка в глухой провинции у моря. Вообще психология побега – штука ущербная, вам это давно следовало понять. Вам давно надо было научиться сражаться, а вы – бегали! Вы забыли, дорогие мои, что бегство – это не свобода. Кто бежит, того загоняют в угол, детки…

– П-потрясающая наглость, – цедит Морган. Вот этого я никогда раньше еще не видел, думаю я: я не видел, как Морган теряет самообладание…

– Не правда ли? – отвечает Вуул, очень довольный. – Тем не менее у меня действительно нет желания вас особенно нервировать, поэтому, – он поучительно поднимает палец в перчатке, – предлагаю задуматься. Как вы думаете, зачем лощеный хлыщ с лексикой кембриджского выпускника разводит тут с вами турусы, стоя под дулом пистолета у такого серьезного дяди, как Денис Анатольевич? А затем, детки, что наша организация весьма заинтересована в эликсире.

Он сильно нажимает на слово «весьма».

– Этот эликсир... В общем, вам не надо знать, чем так нас привлекает этот эликсир. Н-но зато нам точно известно, что по крайней мере вы, Герман Богданович, будете заинтересованы, услышав наше предложение.

– Что?..

Это слово Баламут произносит так, как будто у него вдруг свело челюсти.

– Ага! – самодовольно говорит Вуул. – Лучшие умы Фриланда не смогли ответить на ваш запрос! А тут – какой-то лабиринтский фрик!

– Ника? – спрашивает Морган.

И опускает пистолет.

– Так. Нужна демонстрация. Да вот, – Вуул оглядывается по сторонам. – Да вот хоть так.

И он без усилия толкает дверь в трансформаторную.

Да, эта дверь железная, тяжеленная на вид и только что была закрыта на амбарный замок. Но она подается легко, немного скрипнув. По ее косякам бежит слабое радужное мерцание.

За дверью виднеется небольшая комната, выкрашенная в коричневый казенный цвет. В комнате стоит стол конторского вида. За столом сидит, сложив лапки перед собой, с обликом собственного достоинства существо со свиным рылом.

Нет, конечно, это человек. Но впечатление от его морды иначе не передать.

– Вот, – просто говорит Вуул. – Прошу.

Баламут сомнамбулически делает шаг вперед.

– Рыжий, стой, обалдел?! – кричит Морган, хватая его за рукав. Но Баламут уже сам опомнился.