Питер Пэн должен умереть

– Так куда эта дорожка тебя приводит?

Улыбка Хардвика стала еще шире. Куда бы ни приводила его эта дорожка, а процесс расследования явно заводил его. Кстати, Гурни покосился на спидометр и отметил, что стрелка колебалась уже в районе семидесяти. Они ехали вниз по холму близ западной части водохранилища, приближаясь к крутому повороту возле «Проката каноэ Барни». Гурни стиснул челюсти. У старых спортивных машин уйма лошадиных сил, но на крутых поворотах сладить с ними непросто.

– Куда это меня приводит? – Глаза Хардвика сверкали от удовольствия. – Что ж, позволь тебя кое о чем спросить. Ты сказал бы, что тут намечается конфликт интересов… некоторое нарушение служебной процедуры… не совсем беспристрастное расследование… если потенциальная подозреваемая по делу об убийстве трахается с главным следователем?

– Что? Клемпер? И Алисса Спалтер?

– Мак Мудак и Слабоумная Шлюха.

– Бог ты мой. А доказательства у тебя есть?

На миг широкая улыбка сделалась еще шире и лучезарнее.

– Знаешь, Дэйви, старичок, я как раз думаю, что это еще одна мелочь, в которой ты нам можешь помочь.

Глава 11

Пташки малые

Гурни промолчал. И молчал следующие семнадцать минут, пока они ехали от водохранилища к Уолнат-Кроссингу, а оттуда вверх по петляющему и грязному проселку от сельской дороги к его пруду, лугу и дому.

Уже возле дома, сидя в трясущемся на холостом ходу «Понтиаке», он понял, что должен что-то сказать, – и хотел, чтобы его слова прозвучали недвусмысленно.

– Джек, у меня такое ощущение, будто мы с тобой в этом деле движемся в разных направлениях.

Вид у Хардвика стал, точно он проглотил какую-то кислятину.

– Это как?

– Ты все толкаешь меня к проблемам предвзятого расследования, некачественного судопроизводства и так далее.

– Ну так все апелляции об этом.

– Понимаю. И к этому я еще приду. Но я не могу с этого начинать.

– Но если Мак Клемпер…

– Знаю, Джек, знаю. Если ты в состоянии доказать, что главный следователь проигнорировал целую линию расследования только потому…

– Потому что трахался с потенциальной подозреваемой! Да этого одного хватит, чтобы оспорить приговор. Бинго! Что тут плохого?

– Плохого ничего. Проблема в том, что у меня другой подход и я движусь в другом направлении.

– Нужно сделать первый шажок, крошечный: поболтать с умопомрачительной Алиссой, прикинуть, с кем мы имеем дело: на какие кнопки нажимать, чтобы расположить ее к нам, под каким углом…

– Вот видишь, именно это я и имею в виду, когда говорю, что мы движемся в разных направлениях.

– Да о чем ты?

– Для меня такой вот разговор может стать разумным десятым шагом, а не то одиннадцатым, но уж никак не первым.

– Твою мать! Ты делаешь из мухи слона.

Гурни смотрел в боковое окно. Над гребнем холма за прудом медленно кружил ястреб.

– Помимо завлечения Кэй Спалтер – что еще, по твоим раскладам, я приношу на эту вечеринку?

– Я уже говорил.

– Ну так повтори снова.

– Ты – член команды по стратегии. Боец. Один из тех, кто принимает основные решения.

– И что?

– А что тебя не устраивает-то?

– Если хочешь, чтобы я внес свою лепту, дай мне делать это на мой лад.

– Ты кто, долбанный Фрэнк Синатра?

– Если ты хочешь, чтобы я сделал десятый шаг раньше первого, я тебе помочь не смогу.

Хардвик издал нечто вроде раздраженного вздоха.

– Отлично. И что ты хочешь?

– Мне надо начать с начала. С Лонг-Фоллса. Кладбища. Дома, откуда стреляли. Мне надо побывать там, где это все произошло. Увидеть самому.

– Какого хрена-то? Хочешь провести расследование с самого, твою мать, начала?

– Не такая уж и плохая идея.

– Да не надо тебе этого.

Он уже собирался сказать Хардвику, что тут затронуто нечто большее, нежели практические цели апелляции. Вопрос истины. Истины с большой буквы. Но звучало бы это все так претенциозно, что он промолчал.

– Мне надо выйти к истокам. В буквальном смысле слова.

– Не понимаю, какого черта ты за это цепляешься. Мы фокусируемся на ляпах Клемпера, а не на гребаном кладбище.

Они спорили еще добрых десять минут.

В конце концов Хардвик капитулировал, качая головой от возмущения.

– Делай, что хочешь. Только не трать понапрасну все время мира, хорошо?

– Я время тратить понапрасну вообще не намерен.

– Как скажешь, Шерлок.

Гурни вылез из машины. Тяжелая дверца захлопнулась за ним с таким стуком, какой был не свойствен машинам вот уже лет десять.

Хардвик наклонился к раскрытому пассажирскому окну.

– Только держи меня в курсе, хорошо?

– Обязательно.

– И не торчи слишком долго на кладбище. То еще местечко.

– В каком это смысле?

– Скоро сам поймешь.

Хардвик прибавил оборотов и без того невозможно шумному мотору. Горловое бурчание перешло в рев. Затем он отпустил педаль, развернул старый красный «Понтиак» на пожухшей траве и покатил вниз к дороге.

Гурни снова посмотрел на ястреба, плавно скользившего над хребтом, а потом вошел в дом, рассчитывая увидеть Мадлен или услышать звуки виолончели. Окликнул ее. Однако на его голос отозвалось лишь странное ощущение пустоты, неизменно воцарявшееся в доме, стоило Мадлен уйти.