Плач по красной суке

Поначалу сконфуженная Брошкина, пытаясь оправдать странное поведение своего возлюбленного, утверждала, что это непосредственное дитя природы еще не вполне цивилизовалось, потому что происходит из какой-то экзотической северной народности, издавна живущей морским промыслом. Брошкина, кажется, назвала его чукчей или эскимосом. Впоследствии он оказался нивхом или, может быть, вепсом. Во всяком случае, родом он был точно из Сыктывкара и принадлежал к северным поморам.

Все эти экзотические народности у нас издавна запросто обозначались явно фольклорным понятием «чудь белоглазая». Это ископаемое определение как нельзя больше подходило для нашего героя.

Этим же фактором Брошкина объясняла странное произношение своего возлюбленного. Но по-моему, он был просто косноязычен настолько, что в трезвом состоянии вообще не мог выдавить из себя ни слова, а если его к тому принуждали, он бледнел, напрягался, мрачно скрипел зубами и потом внезапно шарахался куда-то вбок и надолго запирался в ванной или уборной.

Да, почти все свободное время он проводил в сортирах, за что в общежитии получил кличку Дристан. На самом деле его звали Тристан. Кстати, тот вечер нашего первого с ним знакомства окончился тем, что мы ломали дверь в уборную, где наш герой заперся и заснул. Позднее, работая у кого-либо дома, он часто скрывался в ванной, а если ему случалось выпить, то почти всегда засыпал в уборной, что служило причиной массы скандалов, особенно если дело происходило в коммунальной квартире. Полагали, что у него плохой желудок.

Брошкина объясняла это странное пристрастие своего возлюбленного к сортирам тем, что в ПТУ, где наш герой учился на маляра и штукатура, хулиганы для куража подсыпали ему в пищу слабительное. Но в дальнейшем это весьма прозаическое разъяснение Брошкиной было опровергнуто, и пристрастие нашего Тристана к местам общественного пользования неожиданно получило весьма романтическую окраску.

Оказалось, что больше всего в жизни Тристан любил море и, разлученный с любимой стихией, жутко тосковал, а за неимением под боком больших водных пространств довольствовался каскадами воды в уборной или хилым ее журчанием из-под крана в ванной. Я думаю, что это мерное журчание воды в местах общего пользования успокаивало Тристана и спасало его сознание от жизненных стрессов и перегрузок.

Особо сентиментальные дамы утверждали, что он там плачет под шум воды. Сомневаюсь.

Как всякий истово влюбленный, Тристан тщательно скрывал свою страсть и органически не выносил, чтобы касались ее предмета. Стоило кому-либо хотя бы случайно коснуться морской тематики, Тристан бледнел и тут же убегал плескаться в уборную.

Наши настырные бабы разнюхали и проведали, что Тристан мечтал стать моряком, но его не взяли во флот в силу врожденного косноязычия и слабоумия. Потом оказалось, что дело обстояло еще трагичнее. Во флот Тристана взяли, но только определили на подводную лодку, которая паслась у берегов Кубы и всплывала на поверхность только раз в году. Злая ирония судьбы. Да и впрямь, что может быть трагичнее находиться постоянно возле предмета своей страсти, в данном случае даже внутри предмета, и никогда не иметь возможности увидеть его, прикоснуться к его живительной стихии, насладиться его запахом, вкусом, цветом.

Говорили, что именно тогда Тристан и «поехал» окончательно. Якобы на подводной лодке произошла авария, Тристан едва не погиб и с тех пор лишился дара речи. Все бывает, все может быть. Но когда я поближе познакомилась с Тристаном, мне его история предстала совсем в другом свете. Вовсе необязательно было попадать в аварию, чтобы одичать и озвереть в этом мире.