Плач серого неба

— Боюсь, Карина, сегодня только дела. Не возражаешь, если я отвернусь, пока ты будешь одеваться?

Горбатый Арстольд по-змеиному зашипел, но орчанка с веселым смехом махнула на него рукой.

— Конечно, Уилбурр. Я, в отличие от тебя, уважаю чувства других.

Сжигая меня негодующим взором, горбун натянул сваленную грудой на полу одежду и вышел. Я же неторопливо отвернулся, пока Тронутая медленно выбиралась из-под одеяла, и тактично таращился на узорчатую парусину. Та зябко содрогалась под касаниями дождя.

Синее пламя задергалось из стороны в сторону. Орчанка наполнила чайник водой и поставила его на горелку.

— Расскажи, Уилбурр, как твои дела? Тебя не было так давно, что я гадала, не уехал ли ты, не попрощавшись. Наши беседы тебя утомили, или отвращение пересилило радость общения?

— Да брось, Карина. Ты же знаешь, здесь я на внешность не гляжу.

— Особенно, если она хорошо прикрыта одеждой, — хихикнула циркачка, но я даже не вздрогнул. Удивительно, но душой я не кривил — уродство лилипутки отлично пряталось за поистине выдающимся умом. И… Еще кое что. Карина была уродлива с ног до головы. Настолько, что орочью природу выдавали лишь желтые глаза. В ней не было ничего знакомого, никаких привычных глазу черт, она казалась особенным, новым видом — и поэтому не пугала. Я улыбнулся в ответ.

— Хорош. Мне действительно нужна помощь.

Она пожевала губами.

— Все плохо?

— Хуже. Я впутался в одно дело, внезапно их уже два, и моя жизнь стоит все дешевле.

— Рассказывай, — циркачка неуклюже поднялась с пола, служившего и столом, и диваном. По-утиному проковыляла за ширму в углу и вернулась с двумя чашками в руках. Чашки были очень и очень чистыми.

— Меня наняли для поисков настоящего принца.

— Того, о котором гудит весь город?

— Ага. Этот карлик никому не дает покоя.

— Можешь не рассказывать. Нам запретили выступать, пока все не разрешится — за день до отъезда. Начинаем гастроли, а ворота заперты. Так что бедные циркачи пухнут от скуки и утопают в пьянстве и разврате.

— Развлекаетесь, как аристократы?

— Только не зовем это культурным отдыхом.

— Сочувствую. Сам хотел уехать, но сначала тоже уперся в ворота, а потом нанялся искать этого принца.

— Думаешь, справишься лучше полиции, Уилбурр?

— Полиций. Оба департамента на ушах.

— Уф, жуть какая, — ее плечи дернулись одновременно со взглядом.

Отношения у Магпола с Тронутыми были натянутыми до треска. Как ни крути, подопечных Карины породил Хаос, так что синие плащи всерьез осложняли им жизнь. На моей памяти уже трое уродов побывали в Безнадеге, и один из них, — фокусник-иллюзионист, — все-таки загремел на операционный стол. Исполненные сострадания коллеги оставили его при Цирке, но работать бедняга мог только уборщиком. Сосредоточиться на чем-то сложнее у него не получалось.

— Синие уже допрашивали меня, Карина.

Она молчала. Глаза сжались в крохотные щелки.

— Их очень интересует мой нынешний клиент.

Глаза стали чуть-чуть пошире.

— Он альв, — я внимательно следил за собеседницей, — высок для своего народа, аристократ и франт, живет на бульваре Поющих Игл.

Карина продолжала поглядывать на меня сквозь прищур, но на лице не шевельнулся ни единый мускул. Молчанием хозяйка цирка приглашала меня продолжать, и это несказанно меня обрадовало: зная горячность лилипутки, я был уверен — она непременно выдала бы себя, если бы что-то знала.

— В общем, вчера на него напали. И сделал это Тронутый. Очень ловкий, сильный, уродливый и, — тут я выдержал паузу, — хорошо подкованный в магии.

Карина звонко, от души расхохоталась, похоронив остатки моих сомнений.

— Ну, тогда мы сегодня и впрямь попьем чаю и побеседуем о погоде. Уилбурр, ты же знаешь, что среди моих подопечных магов нет!

— Да, но я думал…

— А вот это напрасно, совершенно напрасно. Чего доброго, голова заболит. Кстати, помнишь? Если ребят уличат в баловстве с магией, им-то головной боли хватит до конца жизни.

— Карина, погоди. Ты как-то не так все поняла. Не собираюсь я доносить на твоих, да если бы и собирался, тому Тронутому от этого не было бы ни холодно, ни жарко. Он, прости, умер. Головы лишился.

Орчанка осеклась.

— Ага, ты кого-то вспомнила, — я зашарил во внутреннем кармане и затараторил, пока она не возразила, — сделаем так, — блокнот зацепился за подкладку, и чтобы его извлечь понадобилось немного повозиться, — у меня тут кое-какие заметки, я тебе зачитаю, и ты… — строптивый уголок наконец выдернулся из складок ткани, — …ты мне скажешь, об одном ли одушевленном мы думаем. Значит, вот: «кожа серая, потрескавшаяся, покрыта наростами. На лице — пятна неизвестного происхождения. Какой-то лишай или проблемы с пигментом. Глаз почти не видно…»

— Уилбурр, уже тяжело. Я понимаю, что ты не специально, но так больно. Работа, знаю. И помню, что сама спросила о делах, так что не стану играть в загадки, но правда: среди наших магов нет. Вот только… — она судорожно всхлипнула и замолчала.

— Что, Карина, что? Что «только»?

— Скажи, с какой стихией разговаривал этот Тронутый?

— С водой!