Плачущие человечки (сборник)

– Отлично! Просто класс! – Девочка запрыгала на одной ноге, потом схватила мальчика за плечи, прижала и поцеловала в щёку. – Ты помнишь, как меня зовут? Помнишь?!

– Конечно, Анджела…

– Не Анджела, а Анжела. Все путают! Я же не путаю, зову тебя Володя…

– И я больше не буду путать. Познакомься, это мой дедушка. Его зовут Савва Владимирович…

Девочка представилась по всем правилам этикета, с реверансом. Из машины за ней наблюдала гувернантка. Оставшийся отрезок дороги прошли все вместе, говорила, по-прежнему, Анжела. Дедушка и внук узнали, что их сосед напротив – миллиардер, торгует мебелью и землёй, что здесь у них – вилла в ближнем Подмосковье. А ещё большущий дом в Сочи и виллы в Юрмале и Испании. И что она мало видит отца и очень скучает по нему.

– А твои родители кто? – неожиданно спросила она Володю.

– Мама психолог… А папа… – Внук посмотрел на деда, вздохнул прерывисто. – А папы у меня нет.

– Мама моя говорила, что он разбился на самолёте и что ты сирота.

– Да, он погиб… Но у меня есть дедушка! Он – военный. И он мне вместо папы… И я буду военным! А ты – дура! Да-а-а! – Вовка почти плакал, огромные слезинки стояли в глазах.

Дедушка положил руку на голову мальчика. Видно было, как им плохо, как глубоко и тяжело они дышат.

– Извините… Нам надо идти, – сказал пенсионер. – Приятно было познакомиться.

– Подумаешь, воображала! Сам дурак! – почти кричала девочка вслед уходящим мальчику и старику. – Военным будет… Ну и воюй! Не буду с ним дружить. И в садик этот чёртов ходить больше не буду! И не трогай меня, лягушка очкастая…

Калитка на участке напротив виллы захлопнулась, конец ругани мужчины не слышали, зашли в дом. Вовка украдкой плакал. Дед гладил его по голове, говорил:

– Ничего… Всё проходит. И мы привыкнем… Будем жить дальше, сынок.

3. Последний дом бабы Люды

Из-за бабы Люды Володя стал поэтом. Он учился в первом классе, когда на дачу съехалось много гостей. Осенний дворик с опавшими листьями тополя и клёна не вместил все машины, пришлось парковаться перед калиткой. Юбилей: все целовали бабушку, дарили цветы, пакеты с подарками. А командующий каким-то округом – друг дедушки с военного училища – подарил бабе Люде дачный участок и «карту на предъявителя». Только, что это за карта, Володя не понял.

На стул он, конечно, не вставал, но свои стихи, которые не показал даже деду, читал в столовой, самой большой комнате дачи. Там было такое четверостишие:

С днём рожденья поздравляем!И здоровия желаем!Праздничного ждём мы блюда,Испечёт нам баба Люда!

С той поры Вовка частенько вспоминал рифму: «Люда – блюда». Дед сердился, а бабушке нравилось, она говорила, что не хотела бы видеть ребёнка солдафоном, пусть развивает творческую жилку. Дед вспылил:

– Какое творчество нашла?! Убогая рифма, похожая на дразнилку.

– Все с чего-то начинали… Помнишь раннего Симонова?

И бабуля начинала читать стихи по памяти: это могло продолжаться и час, и даже больше. Тогда дед, большой, почти двухметровый, подходил к хрупкой, достающей ему всего до подмышек жене и целовал её в губы. Володька начинал считать вслух:

– Раз, два, три, четыре, пять… Я иду искать! Кто не спрятался…

– Ох, голова закружилась, – говорила бабушка и садилась в кресло. Дед домывал посуду или подметал пол, короче, завершал работу, которую не доделала хозяйка.

К зиме у бабы Люды всё чаще повторялось головокружение. Она заметно похудела, мало ела, на опухшие ноги перестала налезать обувь. Обследование проходило в военном госпитале. Володя многого не знал, но, по настроению деда, понимал, что с бабушкой происходит что-то нехорошее. Потом бабушке стало намного лучше: они в весенние каникулы даже планировали съездить на реку, посмотреть подаренный участок под дачку.

К этому времени мама Владимира совсем отошла от семьи. Она подготовила документы для работы в Чехии, несколько раз пыталась поговорить с сыном. Но дед обрывал её:

– Оформи отношения, зарегистрируйтесь, потом будешь говорить с ребёнком!

– Это, в конце-то концов, мой сын! – нервничала мама, стараясь не шуметь: Володя спал рядом со столовой, где по-прежнему собиралась семья. – Что ещё надо: я скоро рожу от Яна ребёнка…

– Он развёлся с женой? – жёстко спросил дед.

– Это дело времени, от полугода до…

– Вот когда поженитесь, будем обсуждать эту проблему… – последнее, что услышал мальчик: дед выключил в столовой свет.

* * *

Лето запаздывало, неделю-вторую набухали почки, но листочки не проклёвывались. Тополь второй раз сбрасывал жёлтые окантовки от почек, пачкал машины, мазал вывешенное чистое бельё, и Володина соседка по даче даже материлась на деревья. Дед готовил обед, мальчик один играл во дворе, расставлял под деревьями старые игрушки, а потом сбивал их теннисным мячом. Бабушки Люды дома не было. Она третий раз лежала, но уже не в госпитале, а в хосписе.