Пламенеющий Ангел

Звук погони уже слышен вдали, и он ускоряет шаг, стремясь скрыться среди деревьев. Убежав из деревни и затерявшись в лесу, он сумеет не попасть к ним в руки. Он физически силен, закален годами жизни под игом Пустоты. Хромота больше не беспокоит его, как это было в старом мире, где правило Слово. Он знает, как убегать и как прятаться, как нападать и защищаться, так что его нелегко будет взять. Он помнит, как немного ему удавалось в старом мире. Тогда он тоже был Рыцарем Слова, но в старом мире еще оставалась надежда. Его охватывает горечь: если бы он действовал тогда более успешно, сейчас не пришлось бы бороться за выживание.

Тени пожирателей собираются в тени деревьев и тают в темноте. Они всегда с ним, надеются, что однажды сумеют добраться до него, как до других. Куда бы Джон ни отправился, они всюду тащатся за ним. Пришлось к этому привыкнуть. Он — настоящий магнит для всякого рода хищников, а пожиратели — первые в списке. Иногда они почти добираются до него, но им не преодолеть заслон его магии. Разве что сейчас, когда магия покинула его, — и пожиратели это чуют. Он пытается не обращать внимание на голод, светящийся в их глазах, но это не совсем удается.

За его спиной со стороны деревни слышатся стоны. Демоны и прежде-люди собирают урожай смерти, обращая деревню в пепел. Это было неизбежно. Все сообщества людей, неважно, укрепленный ли это город или незащищенная деревня, должны быть уничтожены. Истребление человечества — цель, к которой стремятся служители Пустоты. Однажды эта цель будет достигнута, и день этот уже не за горами, пусть даже некоторые, включая Джона, пытаются помешать им. Она будет достигнута потому, что в прошлом все шансы спасти мир были утрачены, и Слово затерялось во времени.

То слева, то справа происходит какое-то движение, и он понимает, что охотники уже окружают его, двигаясь быстрее, чем он ожидал. Он замедляет бег и прислушивается, пытаясь понять, что делать. Но времени на раздумья не остается, и, спустя минуту, он снова припускает бежать, потеряв надежду оторваться от преследователей. Ему это и не удается. Они настигают его минутой позже, вначале их всего двое, они дико орут, что обнаружили его, потом подтягиваются остальные — и вот уже лес кишмя кишит ими. Но Джон продолжает бежать, петляя вдоль лощины и по холмам, отшвырнув от себя несколько самых дерзких, решившихся напасть в одиночку. Он пытается призвать на помощь магию, надеясь на ее возвращение сейчас, когда он так остро в ней нуждается. Но магия не реагирует.

Его схватили на поляне, где было достаточно места, чтобы собрались все. Он неистово борется, собрав все силы, все боевые навыки, но нападающие превосходят его численностью. Его бросают, пригвоздив к земле множеством рук. Зловоние прежде-людей бьет в ноздри. Их глаза горят лихорадкой ожидания. Пожиратели ползают по нему, радуясь его беспомощности, начинают прикасаться к нему, смакуя эмоции, рождаемые на свет.

Среди толпы появляется демон, он вырывает черный посох из рук Джона. Прежде никто не мог сделать такое, и все из-за магии: тогда она защищала его, а теперь ушла. Демон изучает посох. Его уродливое лицо покрыто черной щетиной и изрыто странными ямами, где кожа натянута прямо на кости. Он пытается разломить посох на половины, пользуясь своей нечеловеческой силой, но посох сопротивляется. Разочарованный, демон швыряет посох наземь и прыгает на нем — снова безрезультатно. Наконец, демон обрушивает на него свою магию, отчего пара стоящих неподалеку прежде-людей разлетается на куски, и посох начинает тлеть и дымиться, лежа на земле.

Потом Джона уволакивают с поляны — дюжина рук вцепилась и тащит в сторону деревни. Демон следует за ними, в руках у него обломки посоха. Джон слышит стоны и крики раненых и умирающих людей, предоставивших ему убежище, а потом предавших — виновных и невинных одновременно. Многие погибнут сегодня до заката дня, и на сей раз он тоже будет в их числе. Мысль о смерти не пугает Джона: он жил с этой мыслью постоянно и успел с ней свыкнуться. Боли он тоже не страшится. Вся его кожа саднит от ран, кровь заливает руки и ноги, но он даже этого не чувствует. Боль засела глубоко в сердце.

Его мучители волокут его через сожженный сад, туда, где на возвышении стоит небольшая деревенская церковь. Она потемнела от пожара и выгорела почти дотла. Крыша обвалилась, стены обуглились, окна выбиты. Куча прежде-людей притащила оттуда большой деревянный крест и установила его на открытом месте. Скобы, удерживавшие крест у алтаря, все еще на месте — правда, скрученные и покореженные. Прежде-люди с молотками и стальными гвоздями стоят в ожидании, повернув головы при его появлении.