Пламенный лед

Немного поразмыслив, Лиза поняла, что в чем-то девочки правы. Ей действительно нужно хоть ненадолго отвлечься, хотя бы до того момента, пока она не вернется домой и… Если она останется тут, наедине с самой собой, то мысли об этом «и» скорее всего доведут ее до истерики. И тогда она явится к Самойлову с красными, зареванными глазами и искусанными губами. Можно было бы поехать к себе и переночевать, но она не подумала взять ключи, а ехать к Максу прямо сейчас ей не хотелось. Им обоим нужно время подумать. А может, и не нужно… Но какая разница?

- Вообще-то я на машине. - Стася натянула свитер и тряхнула головой. У нее были короткие светлые волосы и голубые глаза. Яркая и красивая, она притягивала к себе внимание. Лиза вдруг вспомнила, что она и в самом деле приезжает в школу на серебристом Форде, к заднему стеклу которого прилеплено красное сердечко. – Ну или оставь Самойлову. Все равно вы завтра увидитесь. По-моему, он еще на катке.

Домой Макс не поехал. Знал, что там, в четырех стенах, будет чувствовать себя загнанным в угол. И по большому-то счету это являлось истиной: Меркулова приперла его к стене, и выйти из этой ситуации без жертв у него вряд ли получится. Еще совсем недавно ему казалось, что он все для себя решил, но на деле выяснилось, что только казалось. И теперь, оставшись на катке в одиночестве, он нарезал круги, снова и снова думая о разговоре с Лизой. И чем больше он думал, тем отчетливее в его сознании вырисовывалось понимание, что он действительно должен ее отпустить. Пусть она живет своей жизнью, а он будет жить своей. Их не должно связывать ничего помимо льда, и это правильно. Как бы ни был силен в нем эгоизм, он вынужден был признать, что Лиза и в самом деле отдает ему намного больше, чем может дать ей он, чем он хочет ей дать. И если раньше он мог относиться к этому с безразличием, теперь что-то в нем поменялось. Макс остановился и мрачно оглядел пустые трибуны. Сегодня же вечером он отвезет Лизу домой. У них нет никаких шансов, их просто не может быть. Потому что… потому что она сестра Сергея. Этот довод составлял основу убеждений Макса, был фундаментом. Все, что накручивалось поверх, могло двигаться, изменяться, переходить из одного состояния в другое, поддаваясь его собственным настроению и желаниям. Лиза – сестра Меркулова. Вот это Макс и повторял себе, продолжая наматывать круги по катку. Чтобы выпустить пар, он сделал два простых прыжка, но это не помогло. Тогда он зашел на четверной тулуп, который они весь день отрабатывали с Лизой, и оттолкнулся ото льда мыском левого конька. Взмыл в воздух, выкрутил положенные обороты и приземлился на правую ногу. И снова, несмотря на то, что элемент был сделан совершенно чисто, он не ощутил никакого внутреннего удовлетворения. Лиза застала его врасплох, это злило. Вообще с тех пор, как она перешла тренироваться к Миронову, злость для Макса стала состоянием перманентным, прежде ни одна женщина не выводила его из себя с такой легкостью. У Лизы же это получалось играючи. И играючи вызывала она у него не только злость. Да, прежде он ни к кому не испытывал такого сильного влечения. Природа щедро наградила его внешними данными: высокий рост, широкие плечи, крепкое спортивное тело, закаленное годами тренировок, мужественные черты лица. Он с юношеских лет понимал степень своей привлекательности и, не задумываясь, пользовался этим. Девушки сами шли на уловки, чтобы обратить на себя его внимание, тогда как он выбирал тех, которые удобны ему. Лиза же вела себя совершенно естественно и даже выглядеть эффектно на том или ином мероприятии стремилась, в первую очередь, для себя самой. Она тяжело переносила одиночество и при этом была самодостаточна. Талантливая, красивая, умная и сексуальная. И Макса бесило, что, несмотря на то, что она открыто призналась ему в своих чувствах, подмять под себя он ее не сумел. Она вроде бы приняла его условия, но в то же время совершенно им не подчинялась.

Самойлов несколько раз объехал каток по периметру и сделал каскад. Настроение было отвратительное, но мыслил он вполне ясно. Он не привык, чтобы решали за него, а Лиза именно это и сделала. И все-таки мысль о том, что теперь между ними не будет ничего, кроме фигурного катания, неприятно скребла душу. Макс понимал, что уже привык к этой девчонке. Возвращаться каждый вечер домой, ужинать вместе, вместе пить по утрам кофе и смотреть по выходным телевизор было вовсе не так уж и плохо. Возможно, что-то у них все же могло бы получиться, но нет.

Лизе нужны чувства, нужны отношения, ей нужно, чтобы ее любили. Что же… Она этого достойна. И он бы тоже мог дать ей все это. Мог бы, но… нет. Только вот стоило представить ее в чьих-то руках, как кровь начинала стучать в висках, а кулаки непроизвольно сжимались. Добровольно отдать ее кому-то…

Миронов, одетый в пальто, прошел вдоль бортика и остановился, чтобы попрощаться. Через несколько секунд к нему подлетела Ксюша. Она на ходу наматывала шарф, одновременно ища что-то в сумочке.