Пламенный лед

- Пожалуйста… - Живот сводило спазмами, ступни скользили по простыне, не находя опоры. Лиза выгнулась, пальчики ее беспомощно сжались. – Пожалуйста… пожалуйста…

Размытая реальность покачнулась. Лиза ахнула, оказавшись сверху, уперлась ладонями в живот Макса. Он приподнял ее за ягодицы и помог опуститься на себя. Ощутив твердое мужское естество, она позабыла обо всем на свете, закрыла глаза и застонала. Никогда прежде она не была сверху. Обычно Макс брал то, что хотел, не особо заботясь о разнообразии, а сама она почему-то проявлять инициативу не решалась. Скорее всего, причиной тому был недостаток опыта, да и свободной настолько, чтобы открыто говорить об интимной жизни, с Максом она себя не чувствовала. Но больше всего она боялась показаться неуклюжей, боялась, что окажется не настолько хороша, чтобы конкурировать с теми женщинами, к которым он уходил, а в том, что эти женщины умеют многое, Лиза не сомневалась. Но сейчас она с готовностью отдалась новым ощущениям, получая удовольствие от того, что сама может контролировать темп и глубину проникновений, наслаждаясь своей властью. Руки Макса проскользили по ее бедрам, остановились на коленках и тронулись в обратный путь. Он подался навстречу, и Лиза вскрикнула, почувствовав его силу, грудь ее покрылась испариной, волосы подсохли и стали завиваться на концах. Самойлов обхватил ее за ягодицы и помог ускорить темп. Сам не сдержал стон, когда ее ноготки прошлись по его груди, задев соски. Склонившись, Лиза накрыла его губы своими, целуя страстно, но нежно, с той самой неспешностью, которая дает прочувствовать всю сладость. Ее спина была влажной, кожа мягкой и бархатистой на ощупь. Макс с удовольствием погладил ее вдоль позвоночника, накрыл руками груди и стал массировать нежные холмики, большими пальцами теребя соски. Ему нравилось видеть Лизу такой: возбужденной, горячей, откровенной, и нравилось знать, что это он делает с ней. Красивая…

Поняв, что она устала, он осторожно перевернул ее на спину. Она протестующее замычала, когда перестала чувствовать его внутри. Обхватив его ногами, она скрестила лодыжки за его спиной, руки сами собой легли на его крепкие плечи.

- Ты великолепна, - между поцелуями сказал Макс.

Лиза протяжно застонала, снова ощутив его. Тело его, так же как и ее собственное, покрылось испариной, мужской запах, подчеркнутый почти выветрившимся ароматом одеколона, пьянил. Она чувствовала себя потной и грязной, но это ее ничуть не раздражало, а напротив, приносило какое-то изощренное удовлетворение. Она занималась сексом с любимым человеком и чувствовала себя живой.

Наконец-то она чувствовала спокойствие. Мучавшая ее тревога выплеснулась вместе с энергией и страстью, оставив только усталость. Эта усталость была куда понятней, чем то нервное напряжение, что пружиной сжималось внутри на протяжении последних часов. Они снова лежали на расстоянии вытянутой руки и молчали. Макс укрыл обнаженное тело Лизы одеялом, сам же, прежде чем лечь рядом, натянул боксеры. Смешной. Она слабо улыбнулась уголками губ. Ей казалось, что улыбнулась, впрочем, вполне могло быть и так, что она лишь подумала о том, чтобы улыбнуться.

Постепенно мир вернулся к своей целостности, перестал кружить, и по мере этого возвращения они неизбежно отдалялись друг от друга. Она бы могла протянуть руку и погладить Макса по щеке, на которой уже пробивалась щетина, но этот жест казался слишком интимным и неуместным. Подумав об этом, Лиза как наяву ощутила покалывание в подушечках пальцев, и желание дотронуться до его лица стало почти нестерпимым. Она подумала об Ире. Ирина рука безвольно лежала на ее коленях, на запястье болтались золотистые часики с разбитым циферблатом. Она только сейчас вспомнила эти часики, стрелка которых все еще бежала вперед. Там, на дороге, пока визжали тормоза, пока осыпалось битое стекло, пока Лиза ждала, когда же ее выпустят из раскуроченной машины, она чувствовала смерть. И даже не потому, что безжизненная рука Иры лежала на ее коленях, нет. Она чувствовала, как смерть смотрит на нее своими безразличными, ничего не выражающими глазами, чувствовала, как она наклоняется к ней, обнюхивает, водит по щекам холодными, костлявыми пальцами. Лиза отползала от нее, а смерть стояла все так же близко, все так же склонялась к ней, нагибая голову то на один бок, то на другой, и отражение ее призрачным туманом блестело в Лизиных глазах. А потом смерть все так же молча отпрянула от нее и исчезла, растворившись в вое сирен и вязком шуме людских голосов. А Лиза сидела и смотрела на разбитый циферблат на тонком девичьем запястье…

- Разве это справедливо? – тихо спросила она.

Ее глаза больше не блестели, и Макс вдруг осознал, что огонек в них потух не внезапно, это происходило постепенно, день за днем. Ему захотелось сделать для нее что-то хорошее, сказать что-то красивое, но в голову приходили какие-то пошлые банальности, совершенно не подходящие к ситуации, и он решил, что лучше вообще ничего не говорить.

- Что, Лиз?