Пламенный покров

Нона толкнула ещё одну дверь, уже не запертую, и тут же ей в нос пахнуло горькой дождевой сыростью и чем-то душно сладким.

Маленькая комната без окон, на небольшом столе около стены из чёрного кирпича ровно лежат ножи, столовые приборы, доски и стопка полотенец. У другого края выстроились стулья, выцветший шкаф с посудой. Вместо ещё одной стороны место занимала широкая фреска, подобная часто попадалась на глаза — крылатый ангел разит волнами святой воды уродливых дьявольских отродий.

В самой середине на железном пюпитре лежала закрытая книга в свежей, ничуть не повреждённой чёрной обложке. Вокруг её постамента вился, едва слышно плескаясь, круг воды, в котором словно застряли мягко мерцающие голубым светлячки, вращаясь по течению в безвольном неотразимом хаосе.

Врач повернула голову в сторону металлического шкафа. Из-под него тонкими струями сочилась и тут же застывала чёрными комками кровь, и именно от неё шёл гнилостный запах, мерзостно спирающий дыхание.

Женщина ожидала увидеть что-то подобное в тайной комнате человека, единственного обладающего магией кроме Дагласа. Книга, непонятный живой круг, целая коллекция наточенных ножей, розоватые и исчерченные царапинами доски…

Или он совершает ритуалы с козлиными головами, чтобы пудрить людям мозги своими "ангельскими" способностями, или он просто маньяк изобретатель.

"И то, и другое", — равнодушно решила Нона, больше разочарованная до скупого, но убийственного раздражения, чем взволнованная или удивлённая. Так или иначе, она двадцать лет прожила бок о бок с демоном, поэтому подобная картина вызывала у неё не священный ужас, а смех отторжения.

Страшно не то, что здесь безнаказанно творится какой-то кровавый ритуал, а то, что нигде нет выхода, а идти назад опасно.

В сосредоточенных и столь же бесплодных поисках Нона без труда отперла металлический шкаф, плавающий в застывшей крови, и шокированно отшатнулась так, что чуть не упала, словно ей разом отрезали ноги.

Ожидания увидеть там остатки рогатого скота не оправдались. Внутри гнили во влажном противном холоде несколько человеческих тел, потрёпанных и обгрызенных, с торчащими жёлтыми костями и выдернутыми внутренностями. Мясо обильно кровоточило и покрылось блестящей серой слизью, все трупы висели на крюках ногами вверх, безголовые и грубо освежеванные.

— Чего я удивляюсь, чёрт возьми… — Нона, брезгливо морщась, отступила на пару шагов назад, и её каблук встретился с ручьём магической воды на полу. — Фу.

Женщина попыталась стряхнуть странную голубоватую жидкость с туфли, но, пока остервенело трясла лодыжкой, пнула пюпитр, и он с торжественным лязгом грохнулся на пол. Книга вылетела с подставки и страницами вниз упала в воду.

— Да что ж… — врач даже представлять не хотела, как кошмарно ей может влететь за то, что она случайно натворила с личными вещами святого отца. Надо скорее поставить всё, как было, но высушить книгу незаметно вряд ли получится.

Нона расторопно подняла на место пюпитр, заперла металлический шкаф и резко потянулась за книгой. Как только мягкие разбухшие страницы матовым блеском сверкнули у неё в руках, женщина заметила толстые, вьющиеся вокруг непонятных кривых слов, чёрные вены, ползающие по смятой желтоватой бумаге в тихом выразительном стуке. Дьявольская вещь, ещё и живая.

Рассуждать о том, чего доподлинно не знала, доктор не стала, и, с неуютным грузом отвращения во всём своём существе, положила фолиант на место. Но её за горло терпко схватило самозабвенное желание как можно больнее и трагичнее насолить Йонесу, который сейчас, может, бесчеловечно расправляется с Дагласом, Лойс и вообще толпой на улице.

И правда, зачем она так заботится о вещах людоеда.

Нона вынула из заветной пазухи кресало и со злорадной, но холодной до того, что зубы едко сводило, уверенностью начала энергично высекать искру на книгу до тех пор, пока её немногие сухие страницы не задымились.

Как только обложку начал прожорливо глотать, обращая в угли, лиловый, дивно пляшущий, огонёк, круг воды с безумным треском раздался в стороны и сердито забурлил густой серой пеной. Из книги потянулись, слепо хватая воздух и в безмолвной агонии скрючивая пальцы, десятки прозрачных, пропитанных вязкой влагой рук. Из книги начало выползать нечто размытое, как грязное облако с огромными белыми глазами, дико по-совиному сверкающими. У монстра распахнулась сквозь мутную липкую оболочку широкая гудящая пасть, усеянная сотней клыков, из головы торчали длинные рога, на которые словно кто-то плотно натянул тент. Река, растянувшаяся на полу гурьбой гигантских пузырей, пены и сероватого смога, со стонущим плеском лезла струями к книге, стараясь потушить огонь.

Чудище не могло выбраться дальше пояса и подняло ревущий лосиный крик, глубокий и громкий до того, что комната встряхнулась, с полок начала выезжать на тряске посуда, а у Ноны надрывно сдавило череп, словно на дне болота.