Пламя дьявола

— Уверяю вас, что это единственное наше сходство, — холодно заметила она. — А теперь не могу ли я посмотреть комнату? Путешествие сюда доставило мне мало удовольствия и я несколько устала.

Он покорно пожал плечами:

— Да, сеньорита.

Комната, которую он ей показал, была невелика, но зато безукоризненно чиста; узкая кровать была застелена веселой расцветки индейским одеялом, мягким, как пух. На базаре, что развернулся на площади, она уже видела подобные и обещала себе купить такое. Но это — потом. А сейчас ей больше всего хотелось улечься и попытаться забыть об отвратительной поездке в автобусе. Дальше по коридору была ванная с лениво текущей из душа водой. Она разделась и смыла с себя пыль, а с ней вместе — часть усталости и болезненных ощущений. Возможность вернуться в комнату и надеть свежее белье показалось ей божьим благословением. Потом Рэчел заперла дверь и закрыла ставни, отчего шум, доносящийся с базарной площади, стал приглушенным и не столь раздражающим, и вытянулась на кровати.

Однако, несмотря на усталость, сон был странно недосягаем. Необычные, какие-то обрывочные образы всплывали перед глазами: деревья у реки с темными горами, поднимающимися за ней; мужчина в черной одежде, скачущий на черной лошади и сливающийся с ней, как мифический кентавр; светловолосая женщина, стоящая между деревьями, вытянув вперед руки. Вот мужчина наклонился с седла, подхватил ее на руки, и волосы ее рассыпались и были теперь, как бледная рана на фоне его черного рукава. Рэчел беспокойно изогнулась, стараясь прогнать этот образ, но лошадь приблизилась достаточно, чтобы она увидела на лице всадника черную повязку, кокетливо прикрывающую глаз. Пока она смотрела, блондинка повернулась в его руках, подняла руки и обняла его за шею, притягивая к себе.

Рэчел вытянула руку, чтобы остановить их. Она не хотела этого видеть. Но ее жест привлек внимание всадника — он повернулся к ней, то же сделала и женщина в его объятиях. И тут Рэчел увидела, что лицо, глядящее на нее из-под светлых волос, было ее собственным лицом.

Она вскрикнула, и образы пропали — она снова сидела на узкой кровати в теперь уже почти темной комнате, прижимая руку к бьющемуся сердцу. В зеркале напротив она могла видеть свое отражение, блеск волос и гладкую бледность кожи, только чуть-чуть прикрытую белым кружевом лифчика и трусиков.

“Значит я все-таки уснула”, — подумала она. Действительно, было удобнее считать все увиденное кошмарным сном, а не созданием ее собственного воображения. И еще, она была рада, что проснулась. Рэчел взяла с тумбочки свои золотые часики, посмотрела на них и удивилась, увидев, что проспала более двух часов.

Девушка соскользнула с кровати, надела кремовые льняные брюки, которые были на ней раньше, шоколадного цвета шелковую рубашку, а сверху — свободный жакет до бедер. Она нашла в чемоданчике черепаховую заколку и, гладко зачесав медового цвета волосы от лица, заплела их во французскую косу и закрепила заколкой. Прическа сделала ее старше, — решила она, — так сказать, придала ей деловой вид.

Через плечо она перекинула темно-коричневую кожаную сумку и направилась вниз. Там было тихо. Слишком тихо, — решила она. Рэчел подошла к комнате, где раньше играли в карты, и приоткрыла дверь. Комната была пуста. Стол уже убрали, стулья аккуратно расставили вдоль стены.

— Проклятье! — разозлилась Рэчел.

Должно быть, он посчитал себя страшно умным, дождавшись, пока она уберется с дороги. Это был его способ сказать “нет” без споров.

Она прикусила губу так, что почувствовала во рту привкус крови. Ну и черт с ним! Он, возможно, и лучший, но не единственный проводник в Асунсьоне. Она не потерпит поражения из-за одной этой неудачи и, если Витас де Мендоса после столь краткого знакомства стал персонажем ее снов, то она рада, что больше его не увидит.

Рэчел развернулась и вышла под послеобеденное солнце. Базар был еще в разгаре, и группа музыкантов что-то играла в дальнем конце площади, собрав смеющуюся толпу.

Она принялась бродить между прилавками. Кроме ручной работы одеял, там были еще и горы шляп с круглой тульей, которые, кажется, любили носить индейцы. Она смутно представляла себе, что для поездки ей понадобится шляпа, но, вероятно, она должна иметь более широкие поля и тулью пониже, чем у тех, что продавались тут. Были там прилавки с фруктами и овощами, вокруг которых деловито летали мухи, и Рэчел с содроганием отвернулась. “Незачем быть такой брезгливой, — сурово одернула она себя. — Вряд ли условия будут менее примитивными на пути в Диабло”.