Пламя дьявола

Все еще держа ее кисти в одной руке, он другой начал чувственно ласкать ее, так интимно и страстно, что она почувствовала вспышку странного сладкого огня, охватившего все ее тело расслабляющей истомой. Это чувство будило в ней незнакомое до того желание прижаться к нему теснее, позволить ему ласкать ее рот, груди, все ее тело — и губами, и руками.

Но этого нельзя было допустить. Она должна была как-то его остановить, должна была бороться.

— Скажи же мне, что ты моя, — прошептал Витас, прижимаясь губами к ее губам.

Она отчаянно отдернула голову.

— Но я не могу… Я не твоя, не могу быть твоей. — Ее осенило дикое вдохновение. — Потому, что я принадлежу другому.

Он вдруг застыл, руки у него опустились.

— Тебе лучше все объяснить, — промолвил он после паузы.

— Я тебе солгала, — сказала она почти шепотом. — Я сказала, что Марк мой брат. Ну, так это не так. Он мой любовник. Мы должны пожениться. Мы… мы должны бы были уже пожениться, но ему пришлось ехать на эту практику, а потом… дедушка заболел… и он хочет видеть нас женатыми раньше, чем… раньше, чем он… — она замолчала.

Слова ее, казалось, падали в такое враждебное молчание, что ей хотелось развести его руками. Она почувствовала, как Витас отодвинулся в темноте, потом услышала шуршание зажигающейся спички, и загорелась лампа. Он смотрел на нее, и в глазах его не было ни желания, ни тепла, — только блеклая пустота, от которой ей стало неимоверно больно.

— Солгала? — спросил он очень тихо. — Зачем?

Рэчел пожала плечами, чувствуя, что она вся дрожит.

— Я подумала: если скажу тебе правду, ты не захочешь быть моим проводником. — Она с трудом глотнула воздух. — Я… я видела, что нравлюсь тебе, и решила, что этим надо воспользоваться, чтобы быстрее добраться до Марка.

Последовало новое долгое молчание, потом он сказал безо всякого выражения:

— Понятно.

— Ей захотелось закричать: “Нет, ничего тебе не понятно! Совсем ничего! Я не могу позволить себе полюбить тебя потому, что, если это случиться, я буду привязана к тебе навсегда, а тебе это совсем не нужно…” — Но она ничего не сказала. Она не могла и шевельнуться, даже натянуть на себя покрывало, чтобы укрыться от презрения, явно читавшегося на его лице.

Чуть позже он сказал почти приветливо:

— Для таких женщин, как ты, querida, есть название, но я не собираюсь пачкать им свой язык.

— Он швырнул ей покрывало и поднялся с кровати. Сквозь пелену слез она видела, как он отворачивался от нее. Потом погасла лампа, и его голос снова донесся из темноты:

— Я желаю твоему novio[19] радости от тебя.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

До Диабло они добрались на другой день, когда уже солнце клонилось к закату.

Рэчел недоуменно оглядывалась вокруг — ее охватило странное чувство нереальности. Место это нисколько не напоминало ей созданный ее воображением городок изыскателей, похожих на тех, что изображали голливудские кинокартины о временах золотой лихорадки. Она ожидала увидеть грязноватые бары и салуны, лачуги искателей драгоценностей, полупьяную вооруженную пистолетами толпу. Ничем не напоминала эту картину узкая долина, окруженная высокими крутыми скалами. “Все выглядит невообразимо мирно”, — недоумевала девушка. — Почему же Витас так неохотно согласился привести ее сюда, да ведь и Карлос тоже боялся этого места?

И еще она вспомнила, как, прощаясь с ней перед их выездом ранним утром, Мария вдруг заплакала и поспешно перекрестила лоб Рэчел. Тогда все это согрело девушке душу и тронуло ее. Теперь же по спине Рэчел пробежал холодок дурного предчувствия.

Она взглянула на Витаса и удивилась, увидев, что он уже спешился, стоит на коленях на краю обрыва над долиной и осторожно вглядывается вниз. Через некоторое время он достал из седельной сумки полевой бинокль и, тщательно наведя его, снова стал внимательно разглядывать пустынную долину.

Рэчел хотела спросить у него, почему он принимает все эти предосторожности, когда долина явно безлюдна, но не решилась. Ей почему-то показалось, что в подобном месте надо говорить только шепотом.

“И правда, очень уж тут тихо, — подумала она, и волосы у нее на затылке чуть зашевелились. — Не слишком ли тут тихо?” По дороге к долине воздух был наполнен самыми разными лесными звуками — болтовней попугаев, криками других птиц, жужжанием насекомых. Однажды она даже услышала пугающий крик обезьяны-ревуна. Но здесь не было ничего, кроме тишины, которая начала ее уже угнетать.

Речел прикусила губу, обвиняя себя в чрезмерно развитом воображении, потом вытащила из кармана носовой платок и отерла пот со лба. Внизу в долине текла речка. Ее вода поблескивала между деревьями. И еще она видела водопад, питающий ее, — темную стену воды, бесшумно падающую вниз со скалы.

“Бесшумно!” — Она заставила себя встряхнуться. — “Что за мысли достойные параноика!”

Тень в долине под раскидистыми деревьями манила ее. Ей так хотелось снять сапоги и опустить в воду ступни и кисти рук — в прохладную струящуюся воду.