Пламя и кровь

«Праздник Отца Нашего завершился, и десница остался доволен, – пишет септон Евстахий, уехавший в Каменную Септу лишь на следующий день. – Хотел бы я сказать, что люди разошлись по домам, дабы помолиться и раскаяться в собственных прегрешениях, но этого, увы, не случилось. Горожане, опьяненные кровью, хлынули в пивные, винные погреба и блудилища, ибо такова природа людская». Гриб рассказывает то же самое, но на свой лад: «Посмотрев, как человека предают смерти, я напиваюсь и ложусь с бабой: надо же убедиться, что сам-то я еще жив».

Эйегон все это время стоял над воротами, не отводя глаз от кровавого зрелища. «Словно восковая фигура», – замечает Евстахий. Манкен вторит ему: «Его величество присутствовал при казнях, как велел ему долг, и при этом как будто отсутствовал. Порой осужденные взывали к нему о милосердии, но он, казалось, не видел их и не слышал. Не будем заблуждаться: сей пир нам задал не он, а десница, который сам же и угощался на славу».

К середине года новый десница крепко зажал в кулак замок, город и короля. Народ утихомирился, зимняя горячка прошла, королева Джейегера сидела у себя в комнатах, король Эйегон по утрам упражнялся с мечом, а ночью смотрел на звезды. За стенами Королевской Гавани между тем все шло хуже некуда. Торговля хирела, на западе длилась война, голод и болезни терзали Север, дорнийцы на юге совсем обнаглели. Лорд Пек пришел к заключению, что Железному Трону пора употребить свою власть.

Восемь из десяти боевых кораблей, заложенных сиром Тайлендом, были уже спущены на воду, и десница решил для начала восстановить торговлю на Узком море. Командовать королевским флотом он поставил своего дядю сира Гедмунда Пека, закаленного воина по прозванию Гедмунд Большой Топор (таково было его излюбленное оружие). В кораблях сир Гедмунд, правда, мало что смыслил, поэтому его первым помощником десница сделал известного моряка-наемника Боба Неда, прозванного Черным Бобом из-за смоляной бороды.

На Ступенях к этому времени воцарился, мягко говоря, полный хаос. Раккалио Риндон, потерявший почти весь свой флот, все еще правил Кровь-Камнем и несколькими мелкими островами. Тирошийцы уже готовились свергнуть его, но тут Лисс и Мир заключили договор и совместно напали на Тирош, вынудив архона отозвать свои корабли и мечи. Трехглавый союз Браавоса, Пентоса и Лората после ухода лоратийцев лишился одной головы, но пентошийские наемники держали все не занятые Раккалио острова, а браавосские корабли владели ближними водами.

Зная, что Браавос на море не одолеть, лорд Анвин провозгласил, что задался целью покончить с пиратским королевством Раккалио Риндона и утвердиться на Кровь-Камне с тем, чтобы никто впредь не запечатывал Узкое море. Флот Вестероса, состоявший из восьми новых кораблей и еще двадцати галей с коггами, для такой задачи был маловат, и десница написал на Дрифтмарк лорду Алину, требуя «отдать флот вашего лорда-деда под начало моему доброму дяде, дабы он вновь открыл морские пути».

Алин Веларион, не менее горячо желавший открыть их, как и Морской Змей до него, ощетинился и произнес: «Теперь это мой флот, и обезьянка Бейелы больше достойна командовать им, нежели дядюшка Гедмунд». Противиться он, впрочем, не стал и привел для усиления королевского флота шестьдесят боевых галей, тридцать ладей и больше ста коггов, больших и малых. Как только они прошли через Глотку, сир Гедмунд прислал на флагман Алина «Королева Рейенис» Черного Боба с письмом, где тот назначался командовать всеми кораблями Велариона, «ибо тут нужен человек с его многолетним опытом». Алин тут же отправил Боба назад с ответом: «Я бы вздернул его, да неохота хорошую пеньковую веревку на такую дрянь тратить».

Зимой над Узким морем гуляют сильные ветры с севера, и флот проделал свой путь на юг очень быстро. С Тарта пришли для подкрепления еще двадцать ладей под началом лорда Бриндемира Вечерней Звезды, а с ними – неутешительные вести. Браавос, Тирош и Раккалио Риндон объединились и отныне будут править Ступенями вместе, пропуская лишь те суда, какие Браавос с Тирошем сочтут нужным. «А как же Пентос?» – спросил Алин. «Его в долю не взяли, – ответил лорд Бриндемир. – Треть пирога больше, чем четвертушка».

Гедмунд Большой Топор (так страдавший от морской болезни, что моряки переименовали его в Гедмунда Зеленого) сказал, что об этом нужно непременно уведомить Королевскую Гавань. Лорд Бриндемир уже послал туда ворона, посему флот подождет ответа десницы у Тарта. «Так мы лишимся всякой надежды застать Раккалио врасплох», – возразил Алин, но сир Гедмунд настоял на своем.

На заре следующего дня Черный Боб разбудил сира Гедмунда и сказал ему, что весь флот Велариона ночью ушел. «На Дрифтмарк, поди, сбежали», – фыркнул Большой Топор, и Черный Боб согласился с ним, обозвав лорда Алина трусливым мальчишкой.