Пламя и цветок

— Боюсь, мой скромный подарок будет выглядеть еще скромнее по сравнению с твоим сияющим лицом.

Хэзер открыла футляр. Едва она подняла крышку, как под утренним солнцем блеснули большой изумруд и окружающие его бриллианты. Хэзер уставилась на брошь с удивлением и недоверием, а затем медленно подняла глаза на мужа.

— Это мне? — выговорила она.

Брэндон мягко рассмеялся, взял из ее рук подарок, отцепил булавку и бросил футляр на кровать.

— Кому же еще, мадам, я могу делать такие подарки, если не вам?

Он скользнул за отворот ее халата и прикрепил брошь к бордовому бархату на груди. Пальцы его дрожали, и он с трудом сдерживал эту дрожь.

— Вы можете застегнуть ее? — спросила Хэзер, наблюдая за движением гибких смуглых пальцев мужа. Лукавый блеск в ее глазах исчез, сменившись мягким, добрым выражением. Внезапно Хэзер вздрогнула.

— Да. — Брэндону удалось наконец закрепить булавку. Хэзер не спешила отодвинуться и стояла, поглаживая брошь.

— Спасибо, Брэндон, — пробормотала она. — У меня еще никогда не было такой чудесной вещи.

Брэндон обнял ее за талию, и сердце Хэзер стремительно забилось. В этот момент кто-то осторожно постучал в дверь, и Брэндон недовольно отстранился. В спальню вошла Хетти с подносом. Брэндон не упустил случая поддразнить ее:

— А где же тот зонтик, что я подарил тебе, Хетти? Я-то думал, ты будешь колотить им по полу каждое утро, будя весь дом. Миссис Кларк умрет от зависти.

— Да, мастер Брэн, это уж точно, — усмехнулась негритянка. — У миссис Кларк никогда не было такого красивого зонтика и такого жилета, как на вас, тоже. — Она взглянула на Хэзер.

— Спасибо, Хетти. — Брэндон улыбнулся. — Его сшила моя жена.

Негритянка поджала губы, расставила на столе посуду и направилась к двери, но у порога обернулась и снова оглядела жилет.

— Да, сэр, жилет просто загляденье. — Она помедлила и продолжила с оттенком раздражения: — Жаль только, что миссис пришлось продать свою одежду, чтобы купить материю.

Брэндон выронил вилку и пристально уставился на негритянку, но она уже отвернулась и с удовлетворенной усмешкой покинула комнату. Брэндон повернулся к жене, поставил локти на стол и сжал кулаки. Хэзер с безучастным видом смотрела в окно. Брэндон положил подбородок на ладонь и неторопливо осведомился:

— Значит, ты продаешь одежду, чтобы покупать подарки, Хэзер? Что все это значит?

Хэзер повернулась к нему с невинным лицом и пожала плечами.

— У меня не было денег, а мне хотелось сделать вам сюрприз. К тому же я продала старое платье.

— У тебя не было старых платьев, — нахмурившись, возразил Брэндон.

— Нет, одно было, — не согласилась Хэзер.

Брэндон наморщил лоб, припоминая, но так ничего и не вспомнил.

— И какое же из платьев ты сочла старым, дорогая? — Он приподнял бровь.

Хэзер смутилась и положила ладонь на свой округлый живот.

— То, в котором я была, когда мы встретились, помните?

Брэндон кивнул, поднял вилку и принялся за еду, с раздражением жуя кусок ветчины. Когда он заговорил, в его голосе звучало явное неодобрение:

— Лучше бы ты этого не делала, Хэзер. Мне неприятно знать, что моя жена продает одежду бродячим торговцам. Обычно я держу деньги внизу, в ящике стола — потом покажу тебе, где именно. Ты можешь брать оттуда столько, сколько понадобится.

Хэзер сделала глоток чаю и подняла голову с оскорбленным видом.

— Сэр, мне казалось, что у меня нет никаких прав тратить ваши деньги, — заметила она.

Брэндон отложил вилку и уставился на нее.

— Вы продали вещь, которая принадлежала мне, мадам, мне! — процедил он сквозь зубы. — Прежде чем мы поженились, вы взяли у меня фунт и оставили вместо него платье. Для меня оно стало боевым трофеем, так сказать, сувениром в память о знакомстве, и я хотел сохранить это платье как воспоминание о той ночи.

Хэзер смущенно нахмурилась. Слезы выступили у нее на глазах при мысли, что она досадила мужу.

— Простите, Брэндон, — тихо пробормотала она. — Я не знала, что вы так дорожите этим платьем.

Она опустила голову, бессознательно прикоснувшись пальцами к почти забытой броши. Брэндон внезапно вспомнил, что сегодня Рождество, смягчился и пожалел, что расстроил жену.

— Дорогая моя, — ласково заговорил он, опустившись на колено рядом с ее креслом, — мне нравится твой подарок, я буду с гордостью носить его, помня о твоем искусстве, но я не беден и не могу допустить, чтобы моя жена продавала торговцам одежду, словно какая-нибудь крестьянка. У меня есть деньги, и ты можешь распоряжаться ими, как пожелаешь. — Он поставил Хэзер на ноги и обнял ее, на мгновение прижав к себе. — Не надо слез — ведь сегодня Рождество. У тебя может покраснеть лицо.