Пламя над Тереком

Твердохлебов сел рядом с Яковом, обнял его.

— А разве наш Астан тоже вот так бродил ночью по лесу?

— Хуже! Он, брат, пацаном был, а смелее самого черта лез на рожон. Понял?

— Откуда ты знаешь?

— Как откуда? Да разве ты не слышал, что про него звездочет, штурман наш, говорил?

— Краем уха слыхал, да не от штурмана.

— Тут, брат, целая история. Как-нибудь расскажу. Он такое вытворял, что ему наше бегство на передовую по душе придется. Это я тебе точно говорю. Понял?

— Нет, Иван, — процедил сквозь зубы Чивиков. — Что ни говори, а наше бегство — дрянное дело. Каплейт никогда нас не простит.

— Не простит? Да я же говорю тебе — он сам откалывал номера похлеще. Настоящий герой завсегда идет на такое. Рискнешь — найдешь. Так-то.

— Что-то не слыхал я о таких проделках. Кэп наш вроде устойчивый парень.

— А кто спорит? Да, вишь, он еще с детства сорванцом был. Проказлив — жуть. Мне Демин такое порассказал об Астане, что — хоть, верь, хоть, нет— живот от смеха болел.

— Не знаю…

— «Не знаю… Не знаю…» Весь экипаж лодки знает, а ты… Да брешешь — знаешь.

— Клянусь — не знаю. Расскажи…

— Героя с детства различить можно, — начал Твердохлебов. — Понял?

— Да понял, черт с тобой, только ближе к делу.

— А тебя что, девка али баба ждет? Не спеши… Я тебе все обрисую в лучшем свете. Вот, значит, представь себе: широкая Дигорская равнина. Лето. Колос наливается на пшеничных полях, кукурузу пропололи, и она стоит зеленой стеной. Как лес шумит. А рядом — бахчи. Арбузы. Полосатые, как тельняшка. Дыни. И огурцы тут же, свежие, с пупырками. Сорвал, брат, и прохлада по всему телу пошла.

— Да где же Астан? — проглотив слюну, спросил Чивиков.

— Где ж ему быть? Среди этой природы мальчишкой малым бегает. Его отец в горы на лето посылал за больной женой присматривать, матерью Астана. Ей горный воздух нужен был. Ну, а мальцу только и надо — что по горам бегать. В школу не ходить — каникулы. За овцами не чистить, в шубу не кутаться — лафа! А рядом — горная речка: купайся сколько влезет. И веселья в горах хоть отбавляй. Охота богатая: не на зайцев, брат, а на туров — на горных козлов. А какие горцы шашлыки из туров готовят — объедение! Жарят на вертеле, мясо лоснится, а жир так и стекает каплями, пахнет…

— Слушай, Иван, если ты вздумал издеваться надо мной, — не выдержал Чивиков, — то, знаешь ли… рассорюсь с тобой.

— Ну какой же ты, Яков, хлипкий человек… Чуть голодуха прижмет, ты сразу и скис… А наш кэп, братишка ты мой, из всех положений выходил… Я тебе про него…

— Так ты же не про него, а про шашлы…

— Не кипятись… Про него говорю, — продолжал Твердохлебов, — только обстановку тебе обрисовать хотел… Когда Астан освоился в горах, полюбились они ему. А тут еще с ним дружок его оказался — Петя Скрипак, приемный сын дяди Карамурзы. Так они привязались друг к другу, что даже спали на соломе обнявшись. Куда Астан, туда и Петя.