Пламя надежды

– Извини. Я не хотела мешать. – Айла подошла к нему, остановилась рядом, ей вдруг захотелось прикоснуться ладонью к щеке Глеба, смахнуть выражение землисто-серой, усталой сосредоточенности с его лица, но, смутившись, она не решилась.

– Это похоже на чудо, – тихо произнесла она. – Ты устал, я вижу. Пойдем, я приготовлю поесть, тебе ведь нужно когда-то отдыхать, верно?

Глеб ничего не ответил.

Айла была бы удивлена, сумей она сейчас прочесть мысли Дымова.

Он видел в ней полную наивных надежд девчонку, не приспособленную к выживанию среди множества смертельных опасностей послевоенной Периферии. Их жизненный опыт разнился так сильно, словно Айла и Глеб являлись представителями абсолютно чуждых друг другу цивилизаций. Она выросла вне войны, ее мировоззрение сформировалось на Элио – одной из красивейших планет Центральных Миров, где цивилизация давно восстановила разрушенное и развивалась, без страха глядя в завтрашний день, Глеб же мыслил абсолютно иначе, десять лет кромешного ада войны, пучины прямого нейросенсорного контакта с боевыми искусственными интеллектами серв-машин деформировали рассудок, он как будто застрял в иной реальности, где все еще продолжалась война, и действовал и мыслил соответственно.

– Нет никаких чудес. – Крохотная искорка индикации затрепетала на его виске, пробиваясь сквозь проседь коротко остриженных волос, и из открывшейся в полу ниши внезапно поднялся небольшой столик, два кресла, тихо прошелестела одна из декоративных стеновых панелей, открывая технический бокс, в котором стоял… андроид.

Айла даже не подозревала, что в помещении главного поста есть подобные системы, она на секунду растерялась, но Глеб невозмутимо сел в одно из кресел и, заметив, что озадачил юную хозяйку «Эдема», завершил начатую мысль:

– Это не чудо, Айла. Обыкновенный технический регламент. – Он повернул голову и вслух отдал приказ человекоподобной машине: – Ужин. На две персоны.

Айла присела в кресло напротив.

– Глеб, техники, которых присылал отец, сказали, что «Эдем» невозможно восстановить.

Он лишь усмехнулся в ответ:

– Ты хотела от них слишком многого. Практически чуда.

– Передразниваешь?

– Скорее защищаю их. Они неплохие специалисты, если сумели восстановить жизнеобеспечение и запустить силовую установку. Но и ты пойми – «Эдем» боевая станция. Она надежно защищена от несанкционированного доступа. В конце войны ее разрушили, и все уцелевшие подсистемы перешли в режим глубокой консервации.

– А ты за сутки разбудил их?

– Только некоторые, наиболее важные, – признался Глеб. – Я оптимизировал питание уцелевших отсеков, реактивировал ядро кибернетической системы, кое-что изменил в протоколах безопасности, запустил процесс самодиагностики, распечатал технические отсеки и поставил автономным механизмам конкретные задачи.

– Ты… особенный.

– Я офицер Альянса.

– И этим все сказано? – Она подалась вперед. – Глеб, мертвая станция внезапно ожила!

Он неохотно расстегнул ворот, достал тонкую цепочку, с небольшим, похожим на медальон футляром. Затем грустно посмотрел на девушку и произнес:

– Айла, чудес в нашем мире не бывает. Просто поверь мне на слово. По большому счету техникам, которых присылал твой отец, крупно повезло – они остались живы. «Эдем» – боевая станция, – повторил он. – Когда мы впервые появились тут, я отключил некоторые протоколы безопасности, чтобы не подвергать тебя ежеминутному риску. Вот это, – он открыл экранированный футляр, – мой личный кодон. Им я могу активировать любую машину или кибернетическую систему, когда-либо входившую в состав ВКС Альянса.

– Почему же ты не сделал этого сразу? Когда мы только нашли «Эдем», вырвавшись с Роуга?

– Тогда я не был уверен в целесообразности пробуждения «Эдема».

– Ты не верил, что я останусь? – догадалась Айла. – Думал, испугаюсь, откажусь от своей мечты? – В ее словах прозвучала обида.

– Но я вернулся. – Дымов давно не обращал внимания на мелкие шероховатости, часто возникающие между людьми. Его рассудок оперировал иными категориями, но Айле этого не понять. Да, она удивляла Глеба упорством, жизнелюбием, но ее оптимизм казался ему… ненормальным. – Ты не понимаешь, с какими трудностями еще предстоит столкнуться. Я вскоре покину станцию.

Айла вздрогнула:

– Отправишься искать свою «Одиночку»?

– Да, – спокойно ответил Глеб.

– Она же предала тебя! Обещала убить, если…

Глеб поморщился.

– Ты многого не понимаешь. – Он с трудом удержался, чтобы не вспылить. Мысль о Нике – искусственном интеллекте его серв-машины – по-прежнему причиняла глухую, саднящую боль. – Тебе не понять, что значит прямой нейросенсорный контакт, как он изменяет разум. Ника не просто боевой искусственный интеллект. Она часть меня.

– Любить машину – безумие!

– Айла, я же не обсуждаю, насколько безумна ты в своих надеждах!

Она вздрогнула:

– Извини, Глеб.