Пламя нашей любви

— Обещаешь? — Она все еще не смотрела на него. — Да.

Когда Делла снова посмотрела на Маркуса, на ее лице не осталось и следа того горя, которому он только что был свидетелем.

— Спасибо, это важно для меня, — как можно равнодушнее произнесла она.

Только сейчас Маркус понял, что эти несколько минут она говорила с ним так же доверительно, как с мужчиной на другом конце провода. Однако теперь она снова держала дистанцию. Они снова притворялись. Он должен был бы радоваться этому. Однако теперь по каким-то непонятным ему причинам он сам готов был расплакаться.

Глава 6

Когда они вернулись в комнату, Делла не могла не почувствовать, что все изменилось. Даже сама комната. Она подошла к окну, подняла занавеску и поняла, что ее худшие опасения оправдались. Это казалось невозможным, но метель усилилась. Она никогда отсюда не выберется.

А почему она, собственно, беспокоится? Что ее ждет, кроме чужого дома с чужой мебелью в чужом пригороде Чикаго, населенном чужими для нее людьми? Средний класс, средний доход, средняя Америка. Место было выбрано специально абсолютно заурядное. Делла прожила там одиннадцать месяцев, но не смогла бы описать ни своих соседей, ни их дома, даже если бы очень этого захотела. Никогда она не мечтала ни о чем подобном, никогда бы не стала жить в таком месте, и поэтому никто никогда не станет ее там искать. И это, конечно, было главное.

Однако хуже всего то, что ей было запрещено завязывать знакомство с кем-либо и выходить на улицу, если в этом не было крайней необходимости. Что может быть рассмотрено как крайняя необходимость, решал Джеффри. И пока ни один из доводов Деллы не показался ему обстоятельством крайней необходимости. Поэтому ей несколько раз приходилось сбегать тайком, чтобы просто не сойти с ума.

Оказаться отрезанной от мира здесь и сейчас вдвоем с Маркусом — еще одно нарушение запрета в дополнение к ее побегу. Она никогда не чувствовала себя настолько свободной, как с ним. Она едва узнала себя сегодня утром. Никогда в жизни она не вела себя с мужчиной так, как с ним. И дело было не только в том, что она в первый же вечер легла с ним в постель, но и в том, каким был этот секс. Никогда она не делала с другими мужчинами того, что делала с ним. Никогда не чувствовала себя такой раскованной, казалось, ничто не сдерживает ее. Может быть, потому, что ничего не сдерживало его. Наоборот, он не скрывал того, чего ему хотелось, и не стеснялся этого, взамен давая ей то, чего хотелось ей.

Она странно чувствовала себя сейчас — одновременно и полной желания, и удовлетворенной. Это чувство появлялось и исчезало в течение всей ночи — как правило, в перерывах между приступами страсти, когда их влажные тела переплетались.

Хотя сейчас Маркус оставался в другом конце комнаты, а их разговор на лестнице был не слишком приятным, тем не менее это странное чувство не покидало ее. Оно возникало просто оттого, что он был рядом, в одной с ней комнате. По крайней мере, пока. Так почему же ей так хочется уйти?

Может, говорила она себе, это потому, что она знала: долго это не продлится, а потому лучше побыстрее покончить со всем. Чем дольше это будет длиться, тем труднее им будет расстаться. А им придется расстаться. Скоро.

Та Делла, которой она воображала себя вчера вечером, должна была уже исчезнуть. Им нужно было расстаться еще до рассвета, до того, как грубый дневной свет бросит тень на то, что они вместе придумали.

У каждого из них своя жизнь и свои обязательства. У нее — перед Джеффри. У Маркуса — перед неизвестной женщиной, к которой у него, судя по всему, глубокие чувства. Даже если он больше и не с ней, как он сказал, было ясно, что он все еще любит ее, и любит слишком сильно, чтобы впускать в свою жизнь кого-то другого. Даже если Делла могла бы стать этим кем-то. Но она не могла. Не здесь. Не сейчас. Никогда.

Ей хотелось узнать, что он слышал из ее разговора с Джеффри. Она повернулась к нему и увидела, что он наливает кофе. Она пыталась вспомнить, было ли в ее словах что-то такое, что могло бы подсказать ему, в каком она положении. Невозможно, он никогда не догадается.

Он поднял глаза и, увидев, что она смотрит на него, поднял кофейник и спросил:

— Будешь?

Самый обыденный вопрос от человека, для которого это самое обыкновенное утро. Однако Делла чувствовала, как от него буквально исходит волна эмоций, в которых не было ничего обыденного и обыкновенного. Напряжение, возникшее после диалога на лестнице, не проходило.

Неужели оно больше не исчезнет? «Пожалуйста, нет», — молила Делла. Им нужно вернуть волшебство. Пусть хоть ненадолго.

— Да, пожалуйста, — ответила она, хотя на самом деле ей было слишком не по себе, чтобы пить или есть. Она сказала это, просто чтобы заговорить с ним.

Она подошла к Маркусу так близко, как только осмелилась, и смотрела, как он наливает кофе. У него потрясающие руки. Сильные, с крепкими пальцами, на которых нет украшений. По его рукам никогда не догадаешься, что он работает в брокерской фирме. У него руки человека, который что-то делает ими, не только нажимает на клавиши целый день.