Планета Эстей

– Ну давай уже, скорее ныряй! – Чиполлино и не думал сильно огорчаться, а от нетерпения у него почёсывались ладошки, которые он старательно пытался не засовывать в кармашки из вежливости, но они сами туда залазили.

Через мгновенье у Русалочки вместо чудесного серебристого хвоста появились две чудесные серебристые ножки. Она присела на небольшую раковинку и широко развела их в стороны: «Так?». Чиполлино показалось, что он вновь запыхался после долгого бега. Дыхание его перехватило, а взгляд пытался обнять сразу всё прекрасное тело Русалочки и ещё бы прижаться к нему… Он вновь начал внепланово расти в своих комби-штанишках, но не обратил на это ни малейшего внимания, а просто стоял и в восторге пытался держать закрытым ротик.

– Можно… можно я потрогаю тебя? – глаза его полные робкой мольбы жалобно поднялись к глазам Русалочки.

– Можно, конечно! – тепло улыбнулась и одобряюще чуть покивала Русалочка.

– Всю-всю? – Чиполлино не верил своему счастью, осторожно кладя ладошки на две нежные упруго-весёлые грудки.

– Мой ты маленький! – Русалочка не выдержала прилива нежности и прижала всем тёплым тельцем Чиполлино к себе.

Он обхватил её ручонками за спинку и замер, как завороженный, будто боясь спугнуть такое количество радости пришедшееся на него одного. Сердце его билось, как бешенное, и он слышал, как где-то совсем далеко в глубине и одновременно так близко стучит ему в ответ спокойно-нежное сердце Русалочки. В штанишках между тем его рост завершился окончательным подъёмом, и как на грех в них случилась прореха. Всё что было в нём только весёлого одним ловким движением проскользнуло внутрь пещерки Русалочки, он поднял на неё встревоженный взгляд из-под грудок, но она спокойно и по очереди расцеловала его в глаза. Тогда он зарылся лицом у неё на груди, а Русалочка положила лицо на его склонённую луковую головушку. Улыбаясь, она гладила его по плечикам и по напружиненной подрагивающей попке. Ни слова, ни движения больше были совсем не нужны – медленно и упоённо они растворялись друг в друге. Чиполлино казалось, что он уходит прямо в свою любимую, нежную и прекрасную Русалочку, и под животом у него всё теплело. Он приоткрыл один глаз, увидел перед ним острую серебряную грудку, лизнул её, она вздрогнула, качнувшись, и он взял её торчащий сосочек в рот, совсем как маленький. «Хороший мой!», вздохнула Русалочка и крепче прижала Чиполлино к себе. Ладошка её скользнула под пояс его комби-штанишек, и её тёплого прикосновения Чиполлино уже не вынес: он почувствовал, как весь исчезает в своём счастье и как упруго стучит напор где-то там внизу, далеко и так глубоко в Русалочке. А Русалочка завибрировала в восторге животиком, наполняемым по края тёплым молоком, и улыбнулась, вся подавшись вверх к солнышку…

– А ещё меня все звали горе луковое! А дядюшка Чип говорил мне, что я шпингалет, – рассказывал Чиполлино уже совсем потом, когда они с Русалочкой уже раскачивались на ветвях морского багульника и лакомились его сладко-ароматными плодами. – И добавлял ещё непременно: «ни ibatzza!». Ты знаешь, что это такое?

– Да. Когда я была маленькая, я учила все языки подряд, пока все их не выучила. Матросским диалектом Диких Рифов я владею, хотя пользоваться им мне ещё бабушка не разрешает.

– Что, правда? – Чиполлино даже понятия не имел, что дядюшка Чип владел матросским диалектом Диких Рифов.

– Правда-правда. А сестрёнки у тебя когда-нибудь были, Чиполлино? У меня вот, когда я родилась было сразу уже аж пять штук! Представляешь?

– Ага. Нет, у меня поменьше. У меня вообще их только две, этих сестры – Чичоллина и Скромность. Причём вторую я даже в глаза ещё ни разу не видел, мне только мамочка моя любимая о ней постоянно напоминала. Она так и говорила: «Ох, Чиполлино, и где же наша с тобой скромность?». А Чичоллинка весёлая, я её всегда любил!

Русалочка сидела на ветке над Чиполлино и покачивала ножкой. Чиполлино внимательно рассматривал её смешно оттопыривающуюся половую губку (страсть к подглядыванию, видимо, вошла в него всерьёз и надолго) и старался подставить под её пальчики свою макушку для поглаживания.

– Русалочка, а ты это… давно… ну это? – Чиполлино никак не мог подобрать нужных слов.

– Что? – как и следовало ожидать, не поняла совсем Русалочка.

– Ну не знаю, как у вас говорят… Кажется «заниматься любовью»?

– Малыш, говори на родном языке дядюшки Чипа. Ведь тебе же так легче?

– А можно?

– Конечно. Тебе же бабушка не запрещает!

– Нет, – уверенно согласился Чиполлино: у своей бабушки он действительно об этом не спрашивал.

– Так что ты хотел спросить?

– Русалочка, давно ты ибёshся?

– Всегда. Во всяком случае, сколько себя помню. Я и представить себя не могу без любви в самых разных её проявлениях. А в твоей стране разве не так?

– В моей стране нужно революцию сексуальную делать уже давно! Да без меня, видно, некому, а мне всё некогда! – Чиполлино, когда горячился, стремительно взрослел. – Ну ничего, займусь этим сразу же по возвращении на родину!