Планета Эстей

Королевский бал с порога поражал своим великолепием. Правда, Чиполлино постигло некоторое разочарование: он было уже решил, что в подводном королевстве все тётки разгуливают в голом виде круглосуточно, но выяснилось, что подобные шалости позволяли себе только юные русалки, поскольку никто их не воспринимал всерьёз из-за их малолетства, да и то они проделывали это только в королевском саду, но никак не на балу. Здесь же многочисленные гости щеголяли самыми разнообразными, хоть и не чрезмерными, но достаточно колоритными нарядами. Морские короли сидели в ниспадающих полураспахнутых мантиях, доходивших кому до ног, кому до хвоста. (Причём было их столько, этих морских королей, что Чиполлино подумал, что здесь, похоже, чуть ли не каждый сам себе король при таком их количестве!). Морские королевы были окутаны полупрозрачной кисеёй, сверкавшей перламутровыми переливами подобно прекраснейшей рыбьей чешуе (причём полупрозрачность, к великому огорчению Чиполлино, позволяла, за редким исключением, созерцать лишь их голый пупок…). Морские принцессы, все, как одна, были обёрнуты в нарядные шлейфы-меха воздушнейшей морской пены. А морские принцы (не сказочные, а обыкновенные) стояли при полном обмундировании из крабовых кастаньет. Русалки порхали в коротких тесных туниках, а многочисленные придворные прохаживались в одеяниях совсем разношёрстных, сообразно уже не только веяньям моды, но и особенностям своего строения, поскольку хвосты, плавники, жабры и другие подводные члены тела располагались у них с довольно большим разнообразием.

Когда все гости уже поздравили сияющую счастьем Русалочку с главным днём рождения в её жизни, когда бокалы морских вин неоднократно уже встретились друг с другом в поздравительных речах и тостах, когда горки морских салатов и чаши морских яств стали напоминать поля неокончательно минувших сражений… В общем, когда есть уже не хотелось совсем, а любить ещё хотелось и очень, Русалочка отложила свою вилочку среди общего гама, омакнула губки бархатистым листком морской водоросли, наклонилась к ушку сидевшего рядом с ней Чиполлино и прошептала: «За что я очень люблю праздничные балы, так это за то, что с них всегда можно улизнуть, пока никто не обращает на тебя внимания! Полетели?». Чиполлино вопросительно поднял на неё глаза, пытаясь понять, как это она собирается незамеченной взлететь из-за стола, но тут Русалочка сжала его ладошку в своём кулачке и вместо того, чтобы взлететь вверх, ловко скользнула вниз и оба они через миг оказались под гудящим в шумном веселье праздничным столом.

Вот где оказалось веселье, так веселье! Все печали Чиполлино по поводу излишней (на его взгляд) одетости гостей улетучились разом. Просторный коридор из ног, ножек, хвостиков, щупалец был достаточно освещён бесчисленными светящимися рыбками, сновавшими туда-сюда. Наряды гостей то и дело распахивались лёгкими подводными течениями, как ветерками, а светящиеся рыбки так и норовили поднырнуть в распахи одеяний. К тому же зеркальный перламутр, из которого были сделаны все бесконечные праздничные столы, тускло просвечивал снизу и позволял видеть входящих в праздничный раж наверху гостей. «Тут интересней всего! Правда?», Русалочка рассмеялась и поцеловала Чиполлино в макушку, «Смотри!». Она приподняла край сверкающей кисеи над коленками одной из морских королев. Та, наверху, даже не заметила этого: она была предельно увлечена весёлыми рассказами гигантского переливающегося полуспрута и беспрестанно хохотала над его остроумными шуточками, подрагивая расслабленными, разведёнными в стороны ножками. Тот же, в качестве одной из самых весёлых шуточек, ожесточённо толкал в раковинку морской королевы своего изогнувшегося под её бедро огромного побагровевшего от усердия члена. Подталкиваемые снизу губки раковинки никак не хотели впускать напряжённо-огромного гостя, и королева хохотала всё веселей. Пока, наконец, разалевшаяся головка не впружинилась в коралловые губки королевы – тут морская королева мгновенно смолкла, сделала большие глаза своему собеседнику и произнесла с чувством, чуть смущённо улыбаясь: «Ну и шуточки у вас, мон ами!». На что смешной полуспрут довольно запыхтел и с тройным усердием заскользил в её срамных губах…