Планета надежды

А потом Луиджи Гонелла привёз из очередного рейса на Слоппи небольшие, похожие на сливы, сочные плоды какого-то дерева, которые он назвал «Нарколой»…

…Кроленко говорил неправду. Кроме робота, выполнявшего функции всех его помощников, на его небольшом «Гермесе» никого не было. Но Батиста мог этого и не знать, а инспектору крайне необходимо было вызвать у мулата эмоцию испуга. Любой ценой, только не допустить перемены настроения на злость.

Судя по тому, что пепельница была почти полна кожуры, Батиста высосал уже около десяти плодов, что даже для наркомана было солидной порцией.

— Сейчас начнет действовать, — подумал Кроленко. — Уже должно действовать. По-моему, когда я сказал, что не один здесь, у него в глазах что-то дрогнуло. Или я ошибся?

Он, действительно, ошибся. До того, как инспектор постучал в каюту Батисты, тот уже дважды успел отправить в поглотитель содержимое пепельницы с кожурой нарколы и его настроение, начавшее было приходить в привычное благодушное состояние, при виде инспектора сменилось какой-то презрительной усталостью. И хотя он очень хотел стать злым, хотя он поносил непрошенного гостя в душе последними словами, хотя высосал еще десяток этих проклятых слив, от которых в голове начался лёгкий звон, злость не приходила. Наоборот, всё больше наваливалась усталость и какая-то совсем уж лишняя тоска.

— Ну, что Вы от меня, наконец, хотите, инспектор? Вёз груз для вакуумной обработки на станцию. Возвращаюсь, как видите, пустой. В документах всё отмечено. Двигатели, действительно, барахлят. Аварийку ждать долго, справлюсь сам.

— Двигатели… — вздохнул Кроленко. — Ладно, пусть двигатели. А это у Вас откуда?

Он кивнул на пепельницу с кожурой.

— Да ну Вас, инспектор, в самом деле. Вы, как с Луны свалились, ей богу. Ну, вышел. Ну, набрал. Это уж моё, извините, личное дело. Хочу — ем, хочу — угощаю. Кстати, не хотите попробовать?

— В том-то и дело, что угощаете, — с горечью сказал Кроленко. — И не знаете, конечно, что после Вашего угощения женщины рожают уродцев без рук или без ног. Или, наоборот, с тремя ногами. Вы не знаете, что миллионы людей становятся наркоманами в погоне за призрачным усилением своих способностей и, в конце концов, умирают.

— Э-э, инспектор, бросьте! Во-первых, я никого не уговариваю, кроме Вас вот. Во-вторых, на Земле слишком людно, не мешало бы и поубавить… А, в-четвёртых, согласитесь, эти плоды, действительно приносят настоящую радость жизни. Для тех, кто употребляет её умеренно, наркола абсолютно безвредна.

— «Идя на свидание, съешьте один плод нарколы и не забудьте угостить свою девушку», — усмехнулся Кроленко. — «Обычная любовь — ничто, по сравнению с любовью, усиленной нарколой».

Он брезгливо отодвинул в сторону пепельницу.

— Люди стали забывать, что есть обычные человеческие чувства. Художники, поэты, композиторы едят нарколу. Даже боксёры перед боем, благо, её невозможно обнаружить в организме… Кстати, сеньор Батиста, а почему Вы пропустили «в-третьих»?

— В — третьих, — повторил Батиста, задумчиво глядя в иллюминатор. — В — третьих… Скажите, инспектор, Вы не обидитесь, если я Вас на несколько минут покину? Ведь Вы меня обманули, не так ли? С Вами, действительно, никого нет? Ну, вот видите… Простите, но мне придётся закрыть люк. Там происходит что-то непонятное…

Он медленно, будто нехотя, достал откуда-то из-под стола пистолет и поднялся.

— Что же Вы, и скафандр не будете одевать? — спросил Кроленко.

— Увы, — пожал плечами мулат, тыльной стороной ладони отряхивая с блестящих брюк комбинезона какие-то крошки. — Для этого мне пришлось бы положить пистолет. Да и потом, знаете, мне уже всё равно. Пропитан радиацией насквозь. Кстати, мало кто знает, что наркола выводит её. Но куртку накину, Вы правы. Вечер уже. Ещё раз извините.

Захватив куртку, он левой рукой открыл люк и, прежде чем закрыть его, скривил губы в усмешке:

— Съешьте нарколу, инспектор! Ей-богу, Вам будет не так скучно.

Кроленко некоторое время, нахмурившись, смотрел на закрытый люк, постукивая по столу пальцами, потом поднялся и посмотрел в иллюминатор.

Батиста стоял невдалеке от корабля, сунув одну руку за борт куртки. Другую он приставил козырьком к глазам и смотрел куда-то вдаль. Длинные черные волосы его трепал ветер. Возле мулата, отчаянно жестикулируя и показывая в ту же сторону руками, стояли люди в скафандрах. Все они были вооружены автоматами.

Кроленко тоже посмотрел на восток и там, среди редких, невысоких деревьев, вдруг различил неясные, размытые мягким светом сумерек, силуэты фигур, очень похожих на людей.

* * *

— Консервами пахнет, — сказала девушка. — Ох, как есть хочется. — Я с утра ничего не ела. У Вас нечем открыть?

— Консервами? — удивляюсь я.

— Да, а Вы разве не чувствуете?

— Нет, — сознаюсь я. — Не чувствую. Но, если пахнет, значит, разбились какие-то банки. Пойду, посмотрю.