Планета надежды

Я украдкой рассматриваю странные лица, искаженные воздействием радиации на несколько поколений. Люди вздыхают, переговариваются вполголоса, пытаясь выяснить, зачем их собрали сюда, в этот тесный подвал, в такое опасное время. В мыслях, облаком окружающих меня, ясно чувствуются настороженность и страх.

Кто-то трогает меня за плечо. Я оборачиваюсь.

— Крис, — шепчет Аннин. — Дядя сказал, что пора начинать. Он боится, как бы не налетели «скафы».

Я смотрю на мэра, восседающего в неизменном кресле. Он возбужденно потирает младенческие ножки и, заметив мой взгляд, машет рукой. Я киваю в ответ и, усадив Аннин на перевёрнутый бочонок, пробираюсь к креслу мэра.

Прибой чужих мыслей бушует вокруг меня. Мне трудно разобраться в них, как разнородны они сейчас. Пожалуй, сейчас один лишь страх движет этими существами, всё еще называющими себя людьми. Смогу ли я объединить их, удастся ли объяснить, чего я хочу от них.

Оскар Дюбуа нетерпеливо стучит ладонью по кнопке звонка, вделанной в подлокотник, и, когда шум стихает, медленно говорит странным дребезжащим голосом:

— Друзья! Вы, вероятно, удивлены тем, что я собрал вас здесь, в этом тесном, неудобном подвале, в котором ещё жив дух моего бедного брата. Многие из вас, наверно, знают, что он погиб, желая только добра… Вы все знаете, что проклятые «скафы» вторглись в нашу жизнь. С каждым днём нас становится всё меньше. Перед нами встал выбор — покориться, уйти ещё глубже в подвалы, леса и далёкие ущелья и ждать, как милости, когда же убийцы покинут наш дом, хотя они, кажется, и не собираются этого делать… Но есть и другой путь. Мы должны вспомнить, что мы — люди! Мы можем и должны бороться…

— Чем бороться? — слышу я, и тут же мощный прилив возмущенных мыслей заставляет меня сморщиться от буквально физической боли.

Оскар Дюбуа поднимает руку и неистово бьёт ладошкой по кнопке звонка.

— Вы правы, — наконец различаю я. — У нас, действительно, нет автоматов и лазеров. Но мы, оказывается, не так уж беспомощны. Да-да, у нас есть оружие и многие из нас даже не подозревают, что носят его с собой день и ночь…

Мэр неловко поворачивает маленькое туловище в кресле и жестом подзывает меня.

— Видите этого парня? Это Кристофер Гордон, наш уважаемый учитель истории. Но сегодня он пришел ко мне не как историк. Крис попросил собрать вас, чтобы сделать одно чрезвычайно важное сообщение и, надеюсь, что вы выслушаете его до конца. Валяй, Крис, начинай!

Я делаю шаг вперёд и оказываюсь в фокусе направленных на меня глаз.

— Друзья! — Я чувствую, что голос слегка дрожит и расслабляю волю, чтобы успокоиться. Друзья! Я, действительно, историк, Кристофер Гордон, как уже сказал наш уважаемый мэр. Много лет я рассказываю вашим детям, как мы появились здесь и почему стали такими, как есть. И, прежде, чем перейти к главному, я коротко напомню вам нашу не такую уж длинную историю.

И я рассказываю. Я рассказываю о далёких предках, выбравших эту планету, потому что на Земле с каждым годом становилось всё труднее жить из-за перенаселения. Из-за того, что нехватка энергии вынудила правительства строить всё больше атомных электростанций, радиация во многих районах превысила допустимый уровень. В конце-концов, люди стали искать другие места для жизни и, кто как мог, переселялись на подходящие планеты, такие, как эта. Радиация и здесь оказалась гораздо выше нормы, принятой на Земле, но зато в лесах первые жители нашли растение, плоды которого частично компенсировали действие невидимого убийцы. Люди уже не умирали так рано, более того, срок жизни намного увеличился, но, взамен этого стали рождаться странные, искалеченные дети, иногда лишь отдалённо напоминающие людей, но с человеческим сердцем в груди. Совсем недавно наши врачи нашли, наконец, способ восстановить геном человека, но тут появились «скафы». Думаю, им нужны только эти плоды, которые используются на Земле, как новый сильный наркотик. И можно быть уверенными, что они не остановятся ни перед чем.

В подвале стоит напряжённая тишина. Я чувствую её по насторожённо замершим мыслям. Ощущаются только отголоски моих слов.

— Планета изуродовала нас, — продолжаю я. — Достаточно посмотреть на соседа и увидеть, как он не похож на тебя, твоих родных, друзей… Да и мало их у нас осталось. Мы уже привыкаем прятаться, избегать друг друга. Мы боимся себя, а это самое страшное, что может испытать человек. Но ведь мы остались людьми, несмотря на изменившийся облик. Мы обязательно должны вспомнить, что мы — люди! А люди сильны только тогда, когда они вместе! Если у нас будет надежда, то будет и будущее.

И вот, наконец, я подхожу к тому главному, ради чего пришел сюда, ради чего собрал эти существа вместе. Я должен помочь им снова ощутить себя людьми.

— Я напомнил вам много из вашей истории, — говорю я. — Мы, учителя, не очень стремимся рассказывать детям об этом, чтобы не ожесточать их души и не воспитать в них ненависти к братьям на Земле, хотя на них лежит значительная доля ответственности за то, что мы здесь.