Планета семи масок

Корсон с интересом взглянул на девушку.

— Когда же исчезает эта твоя способность?

Щеки Антонеллы порозовели.

— Ну… во-первых, на несколько дней каждый месяц. Но сейчас… не тот случай… Потом во время межпланетных путешествий, но со мной это случалось редко. Еще когда я перемещаюсь во времени, но тогда это быстро возвращается. И, наконец, когда вероятность разных событий почти равна. Но в какой — то мере мои способности всегда сохраняются. А тут — ничего.

— О чем это она? — удивленно спросил Туре.

— В ее время люди обрели дар предвидения. Они заранее знают, что произойдет через минуту-другую.

— Понятно. Вроде как перископ, в который можно наблюдать будущее. Хотя вообще-то довольно близорукий перископ. Пара минут — не так уж много.

Корсон задумался. В его понимании предвидение будущего было в какой-то степени связано с космогоническим принципом Маха, утверждающим, что каждая точка Вселенной независима от Вселенной в целом. Не значит ли это, что они покинули ту вселенную, к которой приспособлена нервная система Антонеллы? Или они уже умерли, не заметив, как это случитесь?

— Странно, правда? — задумчиво произнес Туре. — Еще задолго до моего рождения в Африке жили колдуны, которые уверяли, что могут предвидеть будущее. В мое время никто уже не верил в эти сказки. А сказки-то оказались не сказками, только в далеком будущем.

— А откуда берется этот хлеб? — поинтересовался Корсон, снова принимаясь за свой бутерброд.

— Этим занимается интендантская служба. Вообще-то, когда вы спросили, я вдруг сообразил, что никогда не видел здесь ни засеянных полей, ни мельниц, ни пекарен. Но ведь так всегда бывает на войне, правда? Оружие, обмундирование, лекарства и продовольствие поставляют издалека, из каких-то других мест, о которых мы, как правило, имеем самое смутное представление. Если война затягивается, то просто перестаешь об этом думать… Когда солдат видит поле, он должен уничтожить, посевы — ведь это принадлежит врагу.

— А где же ваши военачальники? И зачем они ведут эти бессмысленные войны?

— О-о, они над нами. Высоко-высоко. Их никто никогда не видит.

— А если их убьют?

— Придут другие, — усмехнулся Туре. — Тут же явятся. Вы ведь знаете, бывает, что воюют только потому, что есть противник и нет другого выхода. А может, у тех, кто наверху, есть свои причины, только нам их не понять…

Корсон глубоко вздохнул. Его вдруг охватило бешенство.

— Но где же мы находимся?!

Туре спокойно посмотрел ему в глаза.

— Я мог бы ответить, что мы находимся в корзине аэростата, который летит над океаном — но это вы и сами знаете. Я в свое время пытался тут кое в чем разобраться и могу предложить вам три варианта. Выбирайте, какой вам больше нравится, или придумайте что-нибудь сами. Первый — мы с вами покойники и пребываем в некоем аду или чистилище. И будем здесь очень долго, может быть, вечно, даже если нас убьют. Для этого существуют Перемирия.

— Перемирия?

— Вы еще не знаете, что это такое? Ах да, вы ведь здесь недавно. Ну, я вам потом расскажу. А вот моя вторая гипотеза: на самом деле нас просто нет. Нам кажется, что мы существуем, но это лишь иллюзия. Мы — информация, магнитные записи, заложенные в память гигантского компьютера, на котором кто-то развлекается, играя в Kriegspiel, War Game[6], или, если угодно, Военную игру. Кому-то любопытно, как может разрешиться тот или иной конфликт. Он моделирует ситуацию: что было бы, если бы все войны мира происходили одновременно и в одном месте? В таком случае мы — что-то вроде марионеток, понимаете?

— Понимаю, — кивнул Корсон.

— Или еще один вариант, прямо противоположный. Мы существуем, но не здесь. Может быть, лежим в лаборатории, как подопытные кролики, соединенные электродами с какой-то хитрой машиной, а нам снится, будто мы живем и воюем здесь. Возможна просто психотерапия — кто-то хочет выработать у нас отвращение к войне. Или просто забавляется. Или — экспериментирует. И третья моя гипотеза: этот мир вполне реален. Нам он кажется странным, но он существует на самом деле. Кто-то его создал, может быть, люди, но я в этом сомневаюсь, — с целями, о которых я не имею ни малейшего понятия. Эта гипотеза мне больше по душе: по крайней мере, я надеюсь, что найдется способ отсюда выбраться.

— Ваши три гипотезы имеют один общий пункт, — заметил Корсон. — Все они точно так же подходят к тому миру, откуда мы пришли.

— К тому миру, который мы помним, — поправил Туре. — Это не одно и то же. Вы уверены, что мы с вами не из разных миров? Но есть еще кое-что общее с тем… миром. Мы точно так же считаем себя свободными и точно так же не имеем возможности жить, как нам хочется.

Они задумались.

— А как вы сюда попали? — прервал молчание Корсон.

— Я мог бы задать вам тот же вопрос. Но вы не находите, что я и так слишком много болтаю?

— Не знаю, поверите ли вы мне…

— Я здесь научился верить всему, — просто ответил негр.

Корсон вкратце рассказал ему свою одиссею, начиная с плена в лагере Верана. Умолчал он только о планете-мавзолее.