Планета Вода. Часть I

Он был взбешён мутной болтовнёй бабки и какой-то чересчур мягкой и сентиментальной потребностью родителей во внимании. Лучше бы они на него наорали, это было бы ему понятней.

– Бабушка тебе что-то наговорила? – повторила Света.

– Да чушь какую-то, не берите в голову. Я пойду.

– Может, хоть на ночь останешься? Мы скоро уедем, долго не сможем встретиться, давай больше времени проведём вместе сегодня.

Родители чувствовали, что слова бесполезны, но обоим хотелось близости с сыном.

– Да уезжайте вы, куда хотите. По интернету созвонимся.

– Не говори так с матерью. Побольше уважения, – сказал Тагир.

– Мне с вами не по пути сейчас.

– Ты хоть поздравил отца? – спросила Света.

– С чем?

– Ты даже не знаешь, куда его отправляют.

– Знаю – какой-то водопровод строить, скучнее этого в жизни быть ничего не может.

– Так ты ничего даже не знаешь? – Света вскинула брови.

– Мне как-то всё равно

Он развернулся и вышел из кухни, не притронувшись к еде.

Когда дверь за ним с грохотом закрылась, и он прошагал через их участок, оказавшись на улице, он остро ощутил свою неправоту. На самом деле, он любил своих родителей, и понимал, что ведёт себя глупо. Но почему они такие мягкотелые, чего они от него хотят всё время? Гордость не позволила ему вернуться, попросить прощения за резкость и обнять их.

Им хотелось лишь эмоциональной близости, обычной беседы с сыном. Многие годы спустя он будет со злостью на себя вспоминать эти моменты, и грызть себя изнутри за невнимание. Ведь они не требовали многого: простого звонка, хотя бы пару раз в неделю, или простого, человеческого поздравления, когда его отца повысили. Но он считал их дико скучными и архаичными, даже рудиментарными, ему казалось, что все эти сантименты – пережиток прошлого, а он олицетворяет собой некий образец нового человека, не склонного к лишней растрате энергии. Как глупо это было, он поймёт в будущем, но будущее на то и будущее, что нас там нет – мы там только будем, а реально существуем мы только в текущем моменте и чувствуем только то, что чувствуем в сию секунду, и живём тем, что нас беспокоит сейчас. И мы не можем из будущего рассказать себе сеймоментным об ошибках, которые в данный момент совершаем.

Прометей

Заголовки новостных изданий захлестнула волна однородной информации. Такого единства в информационном поле, по словам представителей прошлого поколения, у новостников не было года с две тысячи четырнадцатого, когда Россия начала восстанавливать суверенитет над исконными территориями. Буквально все трепетали от объёма информационной бомбы, облизывая её со всех возможных сторон.

Где-то в недрах экзотического бетонного куба «ТАСС» готовили аналитику немногие оставшиеся на плаву профессиональные журналисты, выдержавшие конкуренцию с дилетантами из Сети. Журналисты ездили в место, где произошло великое открытие, которое многие уже окрестили открытием века, приглашали к себе экспертов разных мастей и отраслей знания, чтобы дополнить или создать видение случившегося в головах зрителей. Иностранные журналисты и эксперты также участвовали в этом большом движении, желая урвать каждый своё: кто-то наиболее сочный кусок информационного пирога, здорово приправив его скепсисом относительно правдивости заявлений российских учёных, кто-то побольше подтверждённых хотя бы косвенно научных фактов о возможном уничтожении планеты в результате этого открытия, кто-то, чтобы увеличить свою личную известность, воспользовавшись глобальным инфоповодом, а кто-то просто, чтобы сказать в старости, что он был в стране, где произошло открытие, перевернувшее историю человечества почти в тот самый момент, когда такое открытие было совершено. У каждого направления были свои кураторы со стороны служб безопасности, но основные силы были конечно же сосредоточены вокруг учёных, непосредственно совершивших открытие. Каждое интервью было согласовано, каждое слово было чётко выверено в канцелярии Службы Безопасности. Интервьюируемые из группы учёных были отобраны по их темпераменту и умению фильтровать свою речь.

Все издания, включая жёлтую прессу, даже вернули в обиход синтетические газеты, чтобы максимально увеличить охват аудитории, включив в водоворот всеобщего ликования и испуга отъявленных ретроградов.