Планета Вода (сборник с иллюстрациями)

— Вы сказали, что бассейн и его края ярко освещены, а глубина пещеры погружена во мрак?

— Да.

— С-смотрины. Это смотрины! — пробормотал Фандорин по-русски.

— Что вы сказали?

Он яростно потер лоб.

— Так, так, так… Когда вы вытирали и одевали Беллинду, что-нибудь произошло? Любая мелочь. Вспомните!

Директриса задумалась. Покачала головой.

— Нет, ничего такого не было… И потом тоже. После процедуры Беллинда сидела на скамейке с бутербродом в руке, я видела. Там же, на некотором расстоянии сидел какой-то пожилой господин. Вот и всё. Потом мы вернулись в санаторий. Потом за Беллиндой пришли вы…

— Пожилой господин? Он сидел к вам спиной или лицом?

— Спиной.

— Тогда почему вы решили, что он пожилой?

— Он был без головного убора, и я запомнила седые волосы — такие пышные, они торчали во все стороны… Почему вы зажмурились, мистер Булль, вам нехорошо?

— Да… Мне нехорошо, — сквозь зубы ответил Эраст Петрович.

Если бы, гуляя с девочкой, он расспросил бы, как она провела день…

Виновен, снова виновен. Дважды проявил невнимательность. Две смерти на совести. И какие смерти…

— Обопритесь на меня, мистер Булль. Я понимаю, вас подкосило горе.

— Б-благодарю. Дурнота уже прошла.

— Но вы очень бледны!

— И тем не менее я исполню всё, что должно быть исполнено… Мисс Шлангеншванц, вечером, когда ваши воспитанницы улягутся, я вернусь сюда, и вырою гроб с телом моей дорогой Беллинды. Я обещал ее матери, моей сестре, что, если случится непоправимое, я привезу останки малютки на родину, чтобы они лежали на семейном кладбище.

— Я понимаю, — скорбно наклонила голову директриса. — И буду присутствовать при этом печальном ритуале. Нет-нет, не отговаривайте меня. Это мой долг.

* * *

Немцы не только дали прибежище «Лилиевому маньяку», но еще и поставляют ему жертв. Интересно, известны ли кайзеру Вильгельму эти милые подробности? Вряд ли. Правители обычно говорят: «Приказ должен быть исполнен во что бы то ни стало», а дальше уже от конкретных исполнителей зависит, какими методами и какой ценой добиться результата. Кто виноват больше — правитель, давший карт-бланш, или исполнитель, забрызгавший «чистый лист» кровью и грязью, — вопрос абстрактный. Виноваты оба, обоим и отвечать.

Путь катакиути засиял с алмазной ясностью. Месть за павших товарищей — дело, в общем-то, частное; возмездие за больных детей, скормленных мерзкому чудовищу, — общественный долг всякого нормального человека.

Оставалось лишь проверить то, в чем Фандорин уже не сомневался.

— Я выглянула в окно, увидела свет фонаря и поняла, что вы уже здесь.

Немка вошла в освещенный тусклым огнем круг, кутаясь в шерстяную шаль. Ночь была зябкой.

Фандорину-то холодно не было — засучив рукава, он работал то киркой, то лопатой.

— Вы что, один? — поразилась фройляйн, озираясь. — Я была уверена, что вы кого-нибудь наймете. И где повозка?

— Это моя девочка. Я должен откопать ее сам, — отрывисто сказал он. — А повозка, я думаю, не п-понадобится.

— Как так?

Он не ответил. Работа продвигалась быстро. Могила была засыпана не землей, а щебнем, камнями, вулканической пылью.

Вот металл ударился о дерево.

Эраст Петрович попробовал приподнять гроб и удивился: тяжелый. Неужто ошибся?

— Что вы делаете мистер Булль? Зачем вы открываете крышку?! Боже…

— Ну разумеется, — кивнул сам себе Фандорин, вытаскивая мешок с песком. — Иначе те, кто нес гроб, поняли бы, что внутри нет тела… Последним, кто видел п-покойницу, был доктор Ласт?

— Да… — пролепетала директриса. — Он сделал вскрытие, а потом сам вместе с ассистентом положил тело в гроб и прибил крышку… Что это значит, мистер Булль?

Фандорин вылез из могилы. Подошел к соседней. Выдернул и отшвырнул крест.

Кобра вскрикнула, но, увидев, как Эраст Петрович снова берется за лопату, догадалась, что он намерен сделать. И не запротестовала. Наоборот, минуту спустя взяла кирку и стала помогать. Руки у женщины были сильные, дело пошло споро.

Подцепив лопаткой крышку второго гроба, Фандорин отодрал ее, бросил.

Мешок песка.

— Ничего не понимаю… — Директриса потерла рукой глаза. Затем кинулась к третьей могиле.

— Не т-трудитесь, — урезонил ее Эраст Петрович, лизнув волдырь на ладони. — В тех тоже пусто.

— Они все живы? Но… кому понадобилось…? Зачем? Нет, невозможно! Я сама видела девочек бездыханными! Я щупала пульс, я проверяла зрачки! Я медицинская сестра!

Пришлось объяснить бедной, ничего не понимающей женщине:

— Есть особые препараты, которые настолько замедляют жизнедеятельность организма, что человек кажется умершим.

— Да? Боже, благодарю Тебя! Они живы, мои девочки живы!

Кобра воздела руки к небу.

— Нет, они, к сожалению, умерли, — хмуро сказал Фандорин. — Но умерли они не в санатории. Успокойтесь и постарайтесь припомнить: того пожилого господина с пушистыми седыми волосами вы когда-нибудь прежде видели? Может быть, в том же саду, во время предыдущих п-походов к источнику?