Плато Янгеля

Уподобляться знаменитому гасконцу и прыгать в окно, Мальков не стал. Не говоря ничего Борису Моисеевичу он, тихо приоткрыв дверь, выскользнул в коридор. Пронесся мимо лифта – пока его дождешься, только время потеряешь, Матвей побежал по широкой лестнице. Еще в детстве он научился, скользя рукой по перилам пролетать прыжком весь лестничный марш. Теперь навык пригодился, в несколько прыжков спустившись на первый этаж арбалетовец, как истинный житель мегаполиса, смело ринулся в толпу, что скопилась в коридоре. Выросший на заполненных толпами улицах, лавируя между опешившими от несущегося на них крупного парня посетителями больницы, Мальков в считанные секунды пробежав «предбанник» вестибюля, оказался на ступенях главного входа.

Старушка уже уходила, она еще стояла в пол-оборота к парням из охраны и что-то им говорила, поправляла рукой складку на рубашке того, что стоял справа. Она уже совсем была готова двинуться дальше, вниз по улице, что вела к рынку и мосту через реку, тело развернулось влево от больницы, но разговор все никак не заканчивался и бабуля на какое-то время застыла в полупозиции.

Мальков, стараясь не привлекать внимания, неспешно направился к говорящим. Но та, вдруг заинтересовавшись чем-то невидимым Матвею, развернулась и пошла к ларьку с овощами и фруктами. Точнее не к самому ларьку, а к узкому проходу между ним и ларьком с напитками.

Подойдя ближе, Мальков увидел, старуха наклонилась и собирает валяющиеся там остатки овощей, гнилые обрезки яблок, груш, картофеля, капусты, свекольной ботвы…

– Ах ты сука старая! – Вырвалось у арбалетовца. – Вот же диверсант бактериологический!

Он с трудом сдержал рвотный порыв. Так вот чем эта ведьма начиняла дрянь, коей травила Матвея! Теперь ясно откуда та странная отвратительная вонь! Гнилая капуста, а он все никак вспомнить не мог! Вот же дрянь, отравительница чертова!

От воспоминаний о съеденных пирожках у арбалетовца вновь свело живот, рот наполнился кислой слюной.

В кармане заиграл смартфон, не глядя Мальков дал сброс, не до разговоров сейчас. Но понимая, что звонит, скорее всего Инна, он обернулся и пробежался глазами по окнам третьего этажа. Он надеялся, что она догадается и посмотрит на улицу, но нет, ни в одном из окон лиц не видно.

Неожиданно Матвей, почувствовав, что кто-то позади, тянет его за край футболки.

Обернулся… Это была все та же старуха!

– Бабуля, чего тебе? – Спросил он… и обмер. На него смотрели покрытые большим белыми бляшками синие глаза. Он сразу вспомнил эти бельма, теперь сомнений не было, перед ним именно та, кто снабдил его теми самыми незабываемыми пирожками!

«Бедная, как же она видит такими глазами?» – подумалось арбалетовцу. Прошлая проблема с желудком вмиг перестала казаться такой уж острой. Выживает человек, как может, не ее вина, что государство забыло о своих стариках!

– Ты, я погляжу, не послушал меня, полез на плато? – голос бабули звучал обеспокоенно и осуждающе одновременно. Ее лицо стало строже, по лбу побежали глубокие морщины, щеки впали, отчего нос-кнопка сразу стал казаться еще меньше и вздернутей. Неожиданно резко приблизившись, она, подняв руку, быстро приложила растопыренную ладонь на грудь Малькова, прямо туда, куда пришелся удар бестелесной твари! Почувствовав под рукой жжение, Матвей вздрогнул, но старуха уже отняла руку.

– А ты плох парень, очень плох! – С горечью произнесла она. – Три дня тебе осталось, три, не больше! Предупреждала тебя, говорила, не ходи туда! Теперь сам пеняй на себя!

– Бабуль, ты бы толком сказала, что там такое? Отчего люди мрут?

– Все мрут, не только люди. – Лицо продавщицы пирожков мгновенно изменилось, расслабилось, морщины разгладились и вновь на Малькова безмятежно смотрела блаженная старушка. Подслеповато прищурившись, она наклонилась ближе. Пощупала футболку Матвея, джинсы, затем вновь футболку. – Майка у тебя хорошая, красивая… Дашь мне ее? Я ее своим деткам отнесу. Все равно тебе уже недолго осталось, зачем она тебе? Отдай мне. Хочешь я тебе за нее пирожок дам? Вкусный, ароматный… Он тебе поможет, ты не будешь чувствовать боли! Ну, давай быстрей снимай майку, не кочевряжься! – Бабка полезла в корзинку, на ее лице мелькнуло удивление, сразу сменившееся разочарованием. – Ой, нет пирожков, раздала все. А знаешь, ты к вечеру подходи к рынку, что в Хосте, там я тебя и угощу! Там мои детки соберутся, и ты приходи. Я вас там такими вкусными пирожками накормлю, ты таких не ел никогда. С травкой особой. Так дашь майку-то?

Матвей опешил, футболки не жалко, но если он ее отдаст, сам домой в чем поедет? Да и грудь в бинтах сразу внимание людей привлечет. Впрочем, такси для чего?

– А скажешь, кто там внизу под плато сидит? – Спросил Матвей. – Я тебе майку за это дам. И денежку, если хочешь.

Простые, в общем-то, слова подействовали на бабку, как оплеуха. Старуха, услышав предложение Малькова, отпрянула от него, в белесых глазах мелькнуло нечто такое, отчего у арбалетовца по коже пробежали мурашки.

– Уйди! – Закричала торговка пирожками и быстрыми мелкими шагами устремилась к ближайшим кустам.