Плацдарм

План хорош, признал Берия. Как он и предполагал, это клоуны — Хрущев и Маленков — первым делом предложили убрать Троцкого, думая угодить этим Сталину. Остальные, как болванчики, согласно кивали — разумеется, не им же исполнять! Выслушав всех и закурив трубку, Сталин предложил высказаться Берии. Тот, поглядывая на справку, составленную Судоплатовым, объяснил все трудности операции. Он долго колебался, стоит ли озвучивать сроки — три месяца! — и все же решился. За столом повисла мертвая тишина — все прекрасно понимали, что такого времени у них нет. Коба встал, прошелся за спинами у сидящих, как он делал раньше — говорили, привычка заходить со спины у него осталась со времен ссылки в Туруханском крае, где он жил среди воров и бандитов — остановился возле Берии и сказал:

— Я думаю, мы должны доверять Лаврентию. Спешить в этом деле не нужно.

Сталин сделала два шага — был слышно, как скрипят сапоги — и добавил:

— Но что же нам тогда делать с товарищем Троцким?

И тут вылез этот молодой, Вознесенский. Надо сказать, вылез удачно. Он предложил провести внеочередной съезд ВКБ(б), и пригласить на него делегатов с освобожденных от немцев территорий. Во всех населенных пунктах следует сформировать местные ячейки партии, заявил Вознесенский, которые и займутся выбором делегатов. В любом случае на съезде их будет меньшинство, поэтому все решения продиктует Москва. Эти делегаты, вернувшись на места, станут проводить в параллельном мире политику, независимую от Троцкого, сидящего в Челябинске, так что его влияние начнет уменьшаться. Как только процесс отработают, продолжил Вознесенский, то же можно сделать и на территориях, контролируемых Троцким. «Мы создадим ячейки нашей партии везде, — сказал Вознесенский, — даже в Челябинске. Предложим коммунистам переходить к нам».

— А если Троцкий арестует тех, кого мы пошлем? — спросил Сталин. — Неужели мы будем с ним воевать?

— Он не сделает этого, — уверенно ответил Вознесенский, — потому что он слишком горд. Троцкий захочет победить нас словом, а не силой, так как презирает нас. Но у него ничего не выйдет. Один раз история уже выбросила его на обочину, выбросит и второй.

Коба, пыхнув дымом из трубки, усмехнулся.

— Думаю, товарищ Вознесенский говорит дело, — сказал он, — давайте обсудим его предложение…

Берия, конечно, высказался за. Пусть этот молодой таскает каштаны из огня политической борьбы, а там посмотрим, куда кривая выведет.

Хозяин Лубянки остался доволен прошедшим днем. Гроза миновала — во всяком случае, пока. Пусть будет съезд — за его организацию головой отвечают другие.

На следующее утро после того, как Иван и Зина устроились в поселке, они сразу же отправились в дом культуры — надо было разгрузить полуторку с книгами и агитационными материалами. Дело продвигалось быстро — Зина на правах библиотекаря командовала, что куда складывать, а Иван выполнял указания. У входа в библиотеку постепенно росли тома русской классики, периодических изданий, и, конечно, сочинения Ленина, Сталина и основателей диалектического материализма.

— Закончим с разгрузкой, возьмусь за мебель, — сказал Иван, кивнув на сломанные столы и остатки стеллажей для книг — из последних уцелело совсем немного, ими топили в холодные зимы, особенно в сорок первом.

Зина тут же согласилась. У нее самой разбегались глаза — хотелось начать все сразу: как следует оформить вход в библиотеку, подготовить формуляры, выбрать место для читального зала… За четыре года она успела забыть — каково это, заниматься любимым делом, и теперь с удовольствием вспоминала.

Они как раз заканчивали разгрузку полуторки, когда на дороге показался черный «Виллис». Подъехав к дому культуры, машина затормозила. Из нее вышли двое в штатском и один в форме.

— Здравствуйте, товарищи, — поприветствовал Зину и Ивана тот, что был в форме. По тону чувствовалось, что он привык распоряжаться. — Я Сергей Юрьевич Фролов, назначен секретарем местной ячейки партии. А вы кто будете?

Иван и Зина представились.

— Очень хорошо, меня о вас предупредили, — сказал Фролов, — одну минутку, пожалуйста.

Подойдя к своим спутникам, он им что-то сказал, после чего они сели в машину и уехали.

— Товарищи, — Фролов обратился к Ивану, видимо, решив, что он тут главный, — мы можем где-нибудь поговорить? Желательно, наедине.

Иван и Зина переглянулись.

— Может, в бараке? — неуверенно предложила девушка.

Старшина усмехнулся.

— Наедине там точно не получится, — сказал он, — там стены тоньше пальца, да еще со щелями. Товарищ секретарь, давайте здесь. Не очень удобно, но никто не помешает.

Они прошли внутрь дома культуры. В актовом зале сохранились скамьи, на которых они устроились.

— Вот что я должен вам сказать, товарищи. Моя основная задача — восстановить в поселке советскую власть. Думаю, вы понимаете, насколько это важно.

Выдержав небольшую паузу, он продолжил.