Плацдарм

Сражение постепенно принимало тот характер, которого Гудериан всеми силами старался избежать. Маршал предпочитал, чтобы исход битвы решался в одном или нескольких генеральных сражениях — и так оно и было на начальном этапе войны. Однако со временем ситуация на поле боя стала меняться — и то, что сейчас происходило в Москве, стало кульминацией этих изменений — множество локальных сражений, возникавших тут и там, наносивших вроде бы не очень большой, но постоянный ущерб немецким частям. Хуже всего было то, что для восполнения этого ущерба требовались надежные коммуникации в тылу, а сними тоже возникали проблемы: разрушение мостов заставляло прокладывать новые, более длинные маршруты, часто проходившие по лесным дорогам, передвигаться по которым без охраны означало почти наверняка стать добычей летучих партизанских отрядов. В очередной раз глядя на штабную карту с отмеченными на ней местами сражений, маршал в который раз за последние два дня приходил к неутешительному выводу — если ОКХ не примет решение о посылке подкреплений, причем срочно, контроль над ситуацией в городе и окрестностях может быть утрачен. Мысленно составляя донесение командованию сухопутных войск, маршал решил не скрывать правду — утрата контроля над Москвой означает потерю крупнейшего транспортного узла, необходимого для снабжения войск на восточном фронте и их оперативной переброски. Пару недель появились сообщения об активности русских на Урале — весьма вероятно, они готовят наступление. Это неудивительно — Герингу и его люфтваффе, несмотря на бравые заверения, так и не удалось уничтожить промышленность уральского региона, а это значит, советский «танкоград» работает на полную мощность. Весьма вероятно, что панцерваффе очень скоро придется встретиться с его продукцией.

Гудериан усмехнулся — донесение в ОКХ он, конечно, составит, не скрывая всю серьезность ситуации, вот только какие будут последствия… Не исключено, что его отзовут в Берлин, а сюда пришлют… кого? Может, Манштейна, теоретика маневренной войны и любимца фюрера, умеющего обходиться малыми средствами для достижения целей. Вот здесь как раз такой случай. Что ж, пусть попробует. Гудериан уважал Эриха, и, конечно, поможет ему всем, чем сможет.

Ладно, одернул себя маршал, не надо перепрыгивать через ступени — сначала посмотрим, как в Берлине отреагируют на доклад, поймут ли всю серьезность. Надо, чтобы поняли — еще несколько дней, и будет неважно, кого и куда посылать…

Капитан Скворцов поднялся с дрезины на платформу станции «Дом Советов». Его разведчики только что захватили выход со станции и теперь могли двигаться дальше — после того, как прибудет подкрепление.

Скворцов вместе с одним из разведчиков прошел по переходу, ведущему на улицу. Повсюду виднелись следы стрелкового боя — гильзы, выбоины от пуль на стенах, на лестнице валялся немецкий автомат.

— Это выход к дворцу? — спросил Скворцов.

Разведчик кивнул.

— Надо бы осмотреться, — сказал капитан.

— Здесь опасно, товарищ капитан. Выход простреливается. Лучше через вентиляционную шахту.

Капитан согласился. Спустившись обратно, они по тоннелю прошли к входу в вентиляционный ствол. Наверх вела лестница. Капитан поднялся по ней до вентиляционного киоска, закрытого стальной решеткой с мелкой сеткой. Скворцов прикинул, что снаружи его не должно быть видно.

Перейдя с лестницы на узкий уступ, идущий вдоль всего внутреннего периметра, капитан осторожно приблизился к решетке. Дворец Советов виднелся совсем рядом. Строительство началось за три года до войны. Первоначальный амбициозный проект со статуей Ленина на постаменте и залом заседаний в его голове пришлось несколько урезать, но и без этого здание было самым большим в Москве — как и планировалось. В конце 1941 во Дворце Советов предполагалось провести XIX съезд ВКП(б), однако война нарушила эти планы. К ее началу в здании только начались отделочные работы, вскоре прекращенные. Немцы за четыре года так и не привели здание в порядок, и использовали его огромные помещения как склады. Капитан заметил, что у каждого из входов оборудованы огневые точки, защищенные мешками с песком. Прямо в этот момент еще одну точку оборудовали между входами, за колонной.

— Да, так просто его не возьмешь, — тихонько проговорил капитан, — придется повозиться…

Увидев все, что хотел, капитан спустился в тоннель. Штурмовое подразделение должно прибыть на станцию метро в пределах часа, и Скворцову будет что сказать его командиру.

Идею захвата недостроенного Дворца Советов Говорову подсказали в Центральном штабе партизанского движения. В Челябинске знали по агентурным данным, что здание используется как склад и не имеет долговременного оборонительного периметра. Кроме того, незадолго до войны в подвал здания был проложен отдельный тоннель, начинавшийся рядом со станцией «Дворец Советов». Этот тоннель был совершенно секретным объектом, и, вполне возможно, немцы так и не узнали о нем — а если и узнали, то не придали значения. Во всяком случае, операция по захвату дворца предполагала использование тоннеля.