Плацдарм

В Челябинске они приземлились во второй половине дня, и сразу со всем необходимым оборудованием выехали на место. Оказалось, коридор нужно пробить в районе железнодорожного вокзала. Ровно в 21.00 по местному времени коридор открыли и стабилизировали. Саша и профессор Громов следили за оборудованием и старались не обращать внимания на тех, кого перевели на эту сторону, но не узнать знаменитое лицо с пышной шевелюрой и бородкой клинышком было невозможно. Сазонов, представившись Троцкому, указал ему, куда надо идти. «Поезд уже подготовлен, товарищ председатель партии», краем уха услышал пораженный Саша.

Все оборудование приказали оставить на месте. Поезд тронулся через двадцать минут после перехода. Саша вышел их купе в коридор, и заметил, как профессор направился в тамбур. Саша последовал за ним.

— Александр Николаевич, — тихо начал Саша под лязг вагонного железа внизу, — как вы думаете, что это значит?

Громов внимательно посмотрел на него.

— Это значит, что сейчас многое стоит на кону, — задумчиво ответил профессор, — окончательно решение, что делать с Троцким и его государством, видимо, еще не принято.

— А какие есть варианты?

Профессор усмехнулся.

— Разные. С такой ситуацией марксистская наука еще не сталкивалась, так что приходится импровизировать.

Громов невидящим взглядом смотрел в окно на проносящийся мимо летний пейзаж. Наконец, что-то обдумав, он повернулся к Саше и сказал:

— Как, по-твоему, в нашей стране принимаются важные решения?

— Ну, я не знаю… — Саша растерялся. Вроде бы простой вопрос, но он особо никогда над ним не задумывался. — Наверное, на съездах партии?

— На съездах можно обсуждать решения, выяснять мнение партийных организаций, голосовать, в конце концов. Но готовятся решения задолго до съезда. Кто их готовит?

— Товарищ Сталин и его ближайшие соратники?

Громов кивнул.

— Это уже ближе.

Лязг сцепки между вагонами порой заглушал слова, но профессор считал, что так даже лучше.

— Всегда есть разные варианты, просто потому что у наших руководителей разный опыт, разные представления, как и какими средствами решать проблемы, разное понимание стратегии. Раньше по важным вопросам разворачивались партийные дискуссии, но их давно уже не было.

Профессор замолчал. Саша тоже не знал, что сказать. Сцепка лязгнула, поезд начал намного притормаживать.

— Если нет гласного обсуждения, борьба мнений ведется другими способами, иногда… — Громов сделал паузу, — не самыми лучшими. Думаю, прямо сейчас мы вовлечены в эту борьбу.

— Но кто борется и с кем? — спросил пораженный Саша. — И зачем это? Разве мнение товарища Сталина не является решающим?

Громов улыбнулся.

— Диалектический материализм изучал? — спросил он.

— Да, два семестра, — ответил Саша, — а при чем здесь это?

Профессор вздохнул.

— Да притом, что в одно ухо влетело, а в другое вылетело. Ладно, я тебе и так много наговорил, не вздумай это с кем-то обсуждать. Что касается того, кто с кем борется… могу только предполагать. Но я надеюсь, что мы на верной стороне.

Показались станционные огни.

— Ехать еще долго, — сказал Громов, — я, честно говоря, немного притомился. Пойду-ка на боковую. И тебе советую. Хотя вы, молодые, покрепче меня…

С этим словами профессор вышел из тамбура в коридор. Немного погодя Саша последовал за ним.

Глава 45. ГАМБИТ ГЕНЕРАЛА

В который уже раз за последние дни Хайнц Гудериан стоял перед штабной картой, анализируя географию боестолкновений. При первом взгляде ситуация не казалась критической, однако маршал знал — отраженное в донесениях всегда отстает от действительности. Складывалось впечатление, что немцы в основном контролируют город, и только в отдельных местах идут бои. Но на самом деле, как подозревал Гудериан, ситуация постепенно становится обратной — немецкие части контролируют места собственной дислокации и небольшой оборонительный контур вокруг них, а все остальное — серая зона. И вот еще одно подтверждение — батальон 45-ой пехотной дивизии, направленный для исправления ситуации у Дворца Советов, оказался заблокирован советскими автоматчиками возле здания бывшей библиотеки им. Ленина — теперь там размещался архив рейхскомиссариата Московия. Похоже, русские захватили не только красную линию метро, но постепенно брали под контроль наземную территорию между станциями.