Плацдарм

— Я видел Россию, когда ехал на поезде, — медленно проговорил Штирнер. — Вы не сможете начать новую войну. Ваши города и села разрушены, на заводах и в полях работают только бабы, а мужчин почти нет, все на войне. И вы решили, что сможете справиться с величайшей армией мира, подчинившей себе все Европу? Не тешьте себя иллюзиями.

Владимир задержался в дверях.

— Ваш третий рейх — это колосс на глиняных ногах, Штирнер. Мы одновременно нанесем два удара — один здесь, а другой под Берлином. Война на два фронта, — Владимир покачал головой, — ночной кошмар немцев с прошлого века, не так ли? Вы не справитесь с этим.

Этот был момент, ради которого велся весь допрос. Владимир решил сыграть на чувствах физически утомленного и морально уязвленного эсэсовца — и это ему удалось.

— Справимся! — Штирнер не выдержал. Он поднялся с табуретки — хотел сказать это стоя. — Вы даже не представляете, каких высот достигла арийская наука по ту сторону барьера! У нас есть оружие, способное превратить в пыль все ваши армии.

— Вы говорите об атомной бомбе? — спокойно спросил Владимир.

Штирнер осекся, запоздало поняв, что сболтнул лишнее. Усмехнувшись, он сказал:

— Ладно, вы меня подловили. Да, у Германии уже есть атомное оружие. Скоро его будет достаточно, чтобы выиграть войну за пару дней.

Лицо Штирнера опять замкнулось.

— Думаю, вы врете, — сказал Владимир. — Неплохой ход. Вы поняли, что проговорились, и решили сыграть в противоположную сторону — убедить нас в том, что у вас много атомных бомб. Минус на минус дает плюс, да, Отто?

— Думайте, что хотите, — ответил Штирнер, — скоро вы убедитесь в моей правоте.

Немец снова сел на табуретку и положил ногу на ногу. Рука на перевязи белела в темноте камеры. Лязгнула железом закрывающаяся дверь, провернулся в замке ключ. «Ну, и что же мне доложить наверх?» — подумал Владимир. Он чувствовал — в разговоре Штирнер на секунду потерял контроль, и сказанное им об атомной бомбе — правда. По крайней мере, сам немец считает это правдой. Но то, что было сказано потом… Владимир, включивший на время допроса фотографическую память — как их тренировали в разведшколе — прогнал перед мысленным взором последнюю сцену, когда Штирнер говорил о том, что Германия выиграет войну за пару дней. Верил ли он в это, или придумал на ходу? Владимир склонялся к последнему варианту. Что ж, в таком духе и составим записку в девятое управление. И еще — он искренне надеялся, что Штирнер будет не единственным источником сведений об атомной программе Германии по ту сторону барьера.

Саша целиком ушел в работу и не замечал, как летит время. Плазма в окошке вакуумной камеры то делалась ярче, то почти гасла. Сергей Кутов, предложивший саму идею резонанса, должен был приехать сегодня со своими ребятами — может, все вместе они придумают, как решить головоломку, оставленную Штирнером.

Снаружи послышался шум — подъехала машина, затормозила. Хлопнули двери, раздались пока невнятные голоса. Ребята, наконец, приехали, подумал Саша со смешанным чувством досады и удовлетворения: с одной стороны, ему еще хотелось поработать одному, еще не все идеи успел проверить. А с другой стороны, если рассудить честно — он интуитивно чувствовал, что зашел в тупик. Нужны новые идеи, свежий взгляд.

Шаги снаружи приближались. Саша, наконец, оторвался от окошка вакуумной камеры, чтобы встретить прибывших. Дверь открылась, и на пороге появился Громов собственной персоной.

— Александр Николаевич, — оторопел Саша, — здрасьте!

— Здравствуй, дорогой!

Профессор живо подошел к нему, и, против обыкновения, обнял, а не пожал руку.

— Ну, как ты тут? Слышал о сегодняшнем твоем деле! Молодец, обезвредил эсэсовца! Владимир Александрович тебя хвалит!

— Мне просто повезло, — пробормотал Саша, — я не спал, и поэтому услышал, как Штирнер крадется…

Громов поставил портфель возле генератора плазмы и кивнул на него:

— И я подозреваю, почему ты не спал. Проблемы с плазмой?

Саша кивнул. Профессор сел на стул.

— Вот она, польза от увлечения наукой, — заметил он, — бессонная ночь, и жизнь спасена. Ладно, давай, рассказывай, как тут у тебя дела.

Саша, опуская детали, вкратце рассказал о совместной работе со Штирнером, хотя, после сегодняшнего ночного происшествия вспоминать об этом было странно. Надо же, они разговаривали, помогали друг другу, немец учил Сашу, а потом решил убить… в голове это плохо укладывалось.

— Значит, резонанс, — резюмировал профессор, — твоя идея?

— Нет, — признался Саша, — Сергея Кутова из Физического института.

— Надо будет с ним поговорить, — заметил Громов, поднялся со стула и обошел генератор плазмы вокруг. — Много вы тут всего наворотили, ребята.

— Я могу объяснить, — сказал Саша, — тут каждая деталь имеет смысл…

— Знаю, знаю, — улыбнулся Громов. — Но, видишь ли, в чем дело… ты ведь не спросил, где я был.

— Так вы же не расскажете.

— Не расскажу, — признал Громов, — рад бы, но пока не могу. Но кое-то ты узнаешь. В частности, как пробить коридор.

Саша изумленно уставился на своего учителя.

— Вы… вы поняли, как это сделать?

Громов присматривался к генератору, заглянув в окошко.