Плавания Баренца

1 октября дул западный ветер, а с полудня сильный северный, принесший густой снег, что опять помешало нашим работам. В это время мы сильнее закрепили наш якорь за лед, так как наш корабль находился всего на расстоянии выстрела от открытой воды, так много льда несло.

5 октября при сильном северо-западном ветре море на всем видимом пространстве почти очистилось от льда, но наш корабль оставался все так же скованным, как и раньше. Он стоял в 2-или 3-футовом льду, и мы не могли предполагать иное, как то, что он сидел на грунте; глубина была здесь 4 1/2 фута.[281]

В тот же день мы разломали нижнюю палубу в передней части корабля, где была мачта, и этими досками покрыли дом; крышу мы сделали в середине несколько более высокую, для стока воды. В это время было очень холодно.

6 октября дул сильный ветер с W и SW, а к вечеру начался северо-западный с большим снегом, и из-за страшного холода никто не решался показать голову за дверь.

7 октября погода была довольно сносная, не очень холодная,[282] и мы старательно конопатили дом и разобрали заднюю часть корабля, чтобы лучше обшить постройку с наружной стороны.[283]

Ветер в этот день обошел кругом всего компаса.

8 октября. В предшествующую ночь и весь этот день был такой сильный ветер и шел такой снег, что если кто выходил, то ему казалось, что он задыхается; мало того, никто не мог расстояние на расстояние длины корабля, хотя бы от этого зависела его жизнь; нельзя было даже и минуты пробыть вне корабля или вне дома.

9 октября все еще продолжался северный ветер, неся густой снег; дул он с суши, и нельзя было выйти ни из дому ни с корабля.

10 октября утром погода была несколько мягче, и ветер, дувший с SW и WSW, был тише. Вода подлилась почти на два фута выше обычного, что, по нашему мнению, было вызвано сильным северным ветром.

В тот же день погода стала еще лучше, так что мы рискнули сойти с корабля. И вот, когда один из наших вышел, ему навстречу вдруг попался медведь и чуть было не столкнулся с ним раньше, чем тот его заметил. Наш тотчас побежал к кораблю, а медведь преследовал его до того самого места, где мы раньше убили медведя, которого мы тогда поставили на лапы и бросили на морозе; он был потом занесен глубоким снегом, но одна лапа все еще торчала из-под снега. Подойдя к этому месту, преследовавший медведь остановился. Этим замедлением воспользовался убегавший, влез на корабль и в страхе закричал громким голосом: "Медведь, медведь!" Вызванные его криком, мы вышли на палубу, чтобы стрелять в медведя, но зрение наше притупилось от постоянного дыма, который мы терпели, заключенные в корабле из-за крайне суровой погоды; ни за какие блага этот дым нельзя было бы вытерпеть, но нас принудили к этому сильный мороз и жесточайшая метель; иначе мы не могли сохранить себе жизнь и, если бы оставались на палубе, то несомненно умерли бы от стужи. Медведь не долго оставался там и неожиданно ушел. Ветер был северо-восточный.

В тот же день под вечер погода была хорошая; мы вышли с корабля и направились к дому, унося с собой большую часть хлеба.

11 октября погода была тихая и, вследствие южного ветра, довольно теплая. Мы снесли на берег вино и прочее продовольствие. Но пока мы были заняты выгрузкой вина, медведь, который прятался за глыбой и льда (может быть, он был разбужен нашим криком), подошел к кораблю. Мы, правда, видели, как он лежал, но приняли его за глыбу льда. Когда он стал приближаться к нам, мы выстрелили в него, но он убежал, а мы продолжали свою работу.

12 октября ветер был северный, временами несколько уклонявшийся к западу Половина наших отправилась и дом и там впервые провели ночь, испытав однако сильный холод, так как койки были еще не готовы, а одеял у нас было мало. В особенности страдали мы от крайне надоедливого дыма, а развести огонь как следует мы не могли, ибо печь не была еще сложена.

13 октября опять поднялись сильные северные и северо-западные ветры. Трое из нас отправились на корабль и нагрузил сани пивом. Однако, когда мы хотели везти его к дому, неожиданно поднялся такой сильный и холодный ветер, что мы не могли оставаться на улице и должны были удалиться на корабль, оставив пиво на санях. На корабле мы испытали сильный холод из-за недостатка одеял.

14 октября, сойдя с корабля, мы нашли боченок пива (оно было данцигское), оставленный на открытом воздухе на санях. От сильного холода дно его лопнуло, а самое пиво, которое вытекло, замерзло и так крепко пристало ко дну боченка, как будто было прикреплено птичьим клеем. Мы притащили этот боченок пива к дому и поставили стоймя. Когда же мы хотели пить, то надо было раньше дать пиву оттаять, ибо незамерзшего пива оставалось в боченке чуть чуть, и в этой влаге была вся сила напитка, так что из-за крепости его нельзя было пить; а то, что замерзло, было так же невкусно, как вода, но мы все-таки пили его вместе с другим, незамерзшим, хотя напиток получился очень слабый и невкусный.