Плейлист волонтера

Выясняется, что лес в этом месте сильно отличается от карт (даже от спутника): отчасти он затоплен так, что у южной кромки с севера не продраться, отчасти вырублен под стройку какого-то суперпафосного домины, построенного для банкира и его жены, известной певицы. Единственный выход – проникнуть в лес с юга, с их территории. Охрана оказалась адекватной, связалась со своим шефом, который разрешил нам пройти сквозь роскошные владения семейства банкира и певицы. Забор, окаймлявший их участок с севера, ограждал лес с юга до болота на западе и до дороги на востоке.

Пока волонтеры купаются в лесу, я гуляю по дорожкам участка и опрашиваю четырех охранников. Один из них видел парня в лесу.

– И че он делал?

– Подошел к забору, попросил выйти.

– А вы?

– А я никого не пускаю, такой режим.

Парень повернулся и ушел обратно в лес.

Когда я, сухой и бодрый, возвращаюсь в штаб, то вижу неприятное зрелище: мокрые и злые люди расползаются по машинам, а между ними суетится Оса. «Привет! Я приехала тебя отвезти».

Харрасмент. Это когда тебя пытаются трахнуть. Я с этим знаком. Женский харрасмент, направленный против мужчин и приобретающий форму тотального преследования, ужасен. Даже не представляю, насколько хуже женщинам, которых, кроме преследования, еще и лапают, или пишут им сальности, или нюхают, или еще чего. Но ощущения, думаю, те же – тебе хотят присунуть.

Я внимательно изучаю карту поисков и говорю, что надо бы сходить в лес, посмотреть один квадрат. Конечно, я надеюсь, что Оса не готова к этому – но она тут же достает резиновые сапоги: «Пойдем!» Часа три мы валандаемся по лесу и, обойдя краем разошедшееся болото и промокнув, как сволочи, выползаем к штабу, не найдя никаких следов парня.

…Он остался в этом лесу навсегда. Жаль, что он мучался.

Но искать его было бесполезно. Лес – маленький для работы на отклик (то есть он, если бы мог, подал бы голос и мы бы услышали), но непролазный и невозможный для работы в половодье «на прочес» десятком человек. Этот труп, как говорится, сделал себя сам.

Оса привезла меня домой. Долго смотрела, много шутила, устало курила. Было понятно, что она домогается из последних сил. Господи, помоги женщинам-психопаткам, которым не хватает секса. Они такие жалкие, эти маньячки. Ее сколиоз, который стал мне со временем заметен, подчеркивал весь ужас положения: она стелется, тратится на бензин, пытается поддержать искорку безумного страха, рассмотренного в моих глазах и принятого за симпатию, но у нее не получается. Потому что моя грузинка – «Называй меня Куки, это “милая” по-грузински» – уже ждет, с готовой едой и в беспечных сиреневых трусиках. У меня есть корм и какой-то секс, где спрос с меня невелик. А еще где-то на горе, на пьедестале, стоит недоступный, золотой идол Куклы, Loop, и идол ждет жертвы.

Но в одном Оса была права – сраный страх возбуждает и подстегивает.

Пугай меня больше. Я очень это люблю. Моя вера – насилие в любви.

Я в твоей машине, но мне плевать на твои разговоры, я слушаю Айана Кёртиса и слышу тишину, размышляя над трупом в лесу.

Я закрываю задвижку в дымоходе. У меня остается 4 вдоха.

27. «Агата Кристи»: «В такси»

Я, новоиспеченная жертва харрасмента, координатор поисков пропавших без вести, сценарист-неудачник, отправился снимать очередной фильм про живую природу. На сей раз – журавлиный питомник и зубровая ферма, которые почему-то расположены в одном заповеднике.

Из других отличительных черт заповедника – легендарная Мещерская низменность, где по весне затоплено всё – долина реки, лес вокруг – на десятки километров. Весной в этом лесу можно передвигаться только на лодках. Даже бобры настолько охуевают от уровня воды, что строят себе плоты и пережидают период aqua alta на них, оставляя свои бесчисленные хатки.

Мы снимаем любопытное кино: чувак в костюме журавля обучает журавлят ходить к воде и жрать червяков, чтобы потом дельтаплан – считай, огромный журавль, – научил их летать в Иран, по маршруту миграции. Учить их надо, потому что журавли природой организованы странно: маршруты миграции передаются из поколения в поколение, и рожденные в неволе не имеют ни единого шанса вернуться в естественную среду обитания без помощи со стороны. А выращивать и возвращать их надо, потому что много их постреляли (в основном, кстати, иранские охотники).

Зубры. Огромные ручные звери с рогами. Они, ровно как котята, прибегают в роще кормиться на звук – только в данном случае не на звук открываемой упаковки вискас, а на звук бензопилы, которая срезает им свежее дерево. Зубры обгладывают молодые веточки упавшей осины. Им плевать, кто в этот момент рядом, эти чуваки в состоянии полного кайфа, поэтому зубров легко и приятно снимать.

Пожить пару недель в таком месте – это сплошное удовольствие. Нас кормят завтраком, обедом и ужином, вечером мы напиваемся, спим – в летнем домике.

На это время выпадает мой день рождения. Я покупаю водку. Бутылок 5, не больше. Парни из съемочной группы быстро валятся спать, а я пью и думаю об Осе, которая как-то умудрилась изгнать Куклу из моей головы.