Плейлист волонтера

Опять молодой – лет 35 – мужчина, из какого-то региона. Познакомился с москвичкой, чуть старше себя. Нормальная девка, но слишком средняя, что ли, слишком обычная, серенькая: бухгалтер в каком-то казенном учреждении с невеликой зарплатой, скромной квартиркой на окраине, доставшейся от бабушки, с заурядной внешностью и с почти похороненной надеждой на простое женское счастье, ребенка и т. п. Тип «купил» ее «таинственной» харизмой, напускной уверенностью и смелыми колючими глазами – всем, что свойственно неудачникам, которые себя таковыми не считают. Он работал на автомойке и не распространялся о прошлом. Трахал ее вволю, мало пил, не водился с какими-нибудь стремными компаниями – ее это устраивало.

Но однажды он пропал – без записки, без единого намека, без смс.

Девочка обладает минимальной информацией: не знает, где именно он работал, с кем он дружил, не имеет контактов его родственников и доступа к его соцсетям, и даже не представляет, в каком банке он обслуживается. Поэтому для начала нам нужно понять, кто он вообще такой.

Картинка вырисовывается классная: судимый по мелочи, зато дважды; на учете в психоневрологическом диспансере в своей Орловской области; бывший игроман.

Пробиваем билеты: взял ж/д билет в Минск и обратно. Все начинает складываться.

Аккуратно интересуемся у девушки: «А у вас ничего не пропало?» – и тут обнаруживается пропажа 20к рублей.

– Ну че, Ось, оставляем это?

– Надо убедиться, что он жив.

Небольшой прозвон минских казино, рассылка скана заявления в полицию, вуаля – мы даже знаем, где он играет, а белорусские копы готовы пойти и переговорить с ним.

– Ну всё, он жив, всё окей.

– Нет, давай теперь их встретим?

– Вообще это неправильно, это его дело – куда уезжать.

– Но он взял ее деньги.

– Пусть пишет второе заявление – о краже, и его примут.

– Да не будет она ничего писать.

– Возвращаемся к первой мысли: он жив, всё окей, он – не пропавший, а утративший связь со своей любовницей, это не преступление.

Осе хотелось шоу – и она, презрев элементарные этические нормы, сообщила номер поезда и время прибытия девушке. Вообще Оса всегда плевала на этические нормы и делала это не самым приятным образом – она действовала не в интересах пропавших (когда и я мог плевать на всё), она всегда добивалась каких-то своих целей.

Утро. Белорусский вокзал. Женщина с тревожным лицом ждет на платформе своего суженого, просравшего свою з/п и ее заначку в казино. Ничего не подозревающий тип с пакетиком в руках выходит из поезда. Тут я понимаю Осу: его лицо в этот момент складывается в причудливую гримасу, смесь самых разных эмоций – и страха, и удивления, и злобы. Он останавливается, судорожно сглатывает и, преодолев оторопь, злобно тянет: «Че ты тут делаешь?» Она долго и молча смотрит на него, потом разворачивается и уходит. «Эй, ну стой, ну че ты!» – «пропавший» бежит за ней.

«Да это же “Жди меня” какое-то!» – Оса явно довольна собой.

Тем же вечером мы берем поиск дедушки в лесу надалеко от Москвы.

Дед тугоухий, проблемы со зрением, немного маразма, и уже пропадал в этом лесу. Идеальная комплектация потеряшки.

Хорошо, что лес невелик и нам достоверно известно, где дедушка вышел в прошлый раз.

Людей на поиске, кроме нас, – ровно двое, и это две дочери деда. Подкрепление будет только утром – еще 2 человека, а затем – дежурная смена спасателей и хороший кинолог.

По сути, пока рассчитывать можно только на точечные удары, на максимально умную работу. Поэтому тратим силы и проводим полную разведку: я с одной из дочерей прохожу лес с запада на восток (всего километров 5), Оса с другой дочерью отправляются с северо-востока на юго-запад (их трек немного короче). После такой разведки нам становится примерно ясно, где в этом лесу можно застрять.

Первые прибывшие – два автомобилиста – на рассвете выставляют машины по направлению в юго-восточный угол леса и сигналят. Если дед может передвигаться (а он, по ощущениям, должен еще мочь), он выйдет. Таким образом, из самого потенциально вероятного участка условно «отсекается» край шириной в 500 метров, и остаются всего 3–4 крепких целевых квадрата, спрятанных с двух сторон за мелколесьем, а с юга перекрытых верховым болотцем.

Туда мы и отправляем спасов, которые приезжают часов в 8 утра, заступив на смену. Еще должны подъехать квадроциклисты, а мы пока ложимся спать в машине.

Меня будит телефонный звонок от инфорга: «Алло? Ты че, спишь? Рацию не слышишь? Там спасы вашего деда нашли». Класс. И квадроциклисты как раз на подъезде – так что эвакуировать сможем быстро.

Оставляю Осу в штабе, сажусь на квадр, и мы мчимся до мелколесья, через которое приходится прорубаться с мачете, как по джунглям. Всего час – и мы на месте. Довольные спасы, дед в хорошем состоянии – только ноги без обуви и порядочно содраны. Обуваем деда, усаживаем на квадр и возвращаемся в штаб.

– Я сразу говорила, что надо туда идти, в эти квадраты… вдвоем еще ночью бы туда сходили, – комментирует Оса по дороге в город.

– У нас было мало сил, и надо было отсечь остальное.

– Да он в прошлый раз – рядом заблудился.