Плексус

Старик был недоволен таким «допросом с пристрастием».

– Но Ген слишком доверчив, – настаивал Джордж. – Он верит всему на свете.

– Господь завещал нам веровать.

– Но это уже становится нелепым, – возразил Джордж. – Нельзя верить всему на свете!

– Ты, Джордж, – сказал старик, – как твой отец. Фома неверующий.

– Ну-ну, – подала голос тетка Джорджа, – не говори таких вещей!

– Буду говорить! – Старик стукнул по столу кулаком. – Отец Джорджа – хороший человек, только ни во что не верит. И никогда не верил, ни на грош.

Старик начинал злиться.

– Он был добр ко мне, – сказал Джордж упрямо, не потому, что хотел защитить отца, но просто чтобы старик еще больше распалился.

– Это не имеет значения, – ответил старик, – он обязан хорошо относиться к тебе, тут нет никакой его заслуги. Что он сделал для Бога? Вот что я хочу знать.

Джорджу нечего было ответить. Старик продолжал свою гневную тираду. Жена попыталась его успокоить, чем взбесила его еще больше. Недурная приправа к пресной трапезе. Мы были довольны.

Не знаю, чем бы все кончилось, если бы малышу Герби не пришла мысль запеть. Он запел один из тех слащавых церковных гимнов, которые вышибают у слушателя слезу. Он пел, как ангел, закрыв глаза, фальцетом. Мы все были так ошарашены, что не смели рта раскрыть. Закончив петь, Герби подался вперед, опустил голову и забормотал молитву. Он просил Господа вернуть мир и согласие в семье, простить отца за несдержанность, дать матери силы нести бремя забот и, наконец – с ханжеской миной, – не оставить своей заботой двоюродного брата Джорджа, которого поразила тяжкая болезнь. Когда он поднял голову, по его щекам струились слезы.

Старик был растроган. Ясно было, что такой порыв Герби оказался для него неожиданностью.

– А теперь лучше пойди ляг спать, сынок, – сказал он заметно вздрагивающим голосом. – Завтра куплю тебе тот велосипед, что ты просил.

– Благодарю, отец, – сказал Герби. – И тебя, мама. Да хранит нас всех Господь и защитит от напастей!

Я заметил, что вид у его матери довольно испуганный.

– Ты, часом, не заболел, Герби? – заботливо спросила она.

– Нет, ма, я прекрасно себя чувствую.

– Что ж, хороших тебе снов, – вздохнула она, – и не надо слишком волноваться.

– Джордж, – сказал старик, обнимая племянника за плечи, – прости, что я говорил так резко. Твой отец – хороший человек. Когда-нибудь он найдет свой путь к Богу.

– Все мы грешные перед Богом, – сказал Герби.

Я уже с трудом сохранял серьезное лицо.

– Пошли прогуляемся перед сном, – предложил я.

Мы с Джорджем быстрым шагом направились к реке. Отойдя на приличное расстояние от дома, мы от души расхохотались.

– Ну и комик же этот Герби, – сказал я. – Просто не знаю, как я не заржал!

– Здорово у него получается проявлять инициативу, – подхватил Джордж. – Интересно, Китти легла или еще нет? – добавил он с тем же возбуждением.

– Господи, только не это! – воспротивился я. – Слишком поздно.

– Ничего ты не понимаешь, – сказал Джордж. – Предпочитаю перед сном обнять такой бутончик, а ты?

– По мне, так лучше выпить, – ответил я.

– Это мысль! Пошли в вагон, посмотрим, что у нас осталось.

Мы сделали большой крюк, чтобы пройти мимо дома Китти. Света в окнах не было, но Джордж настоял, чтобы подать сигнал. Мы дважды тихо свистнули, просто на всякий случай. «Если не спит мертвым сном, – сказал Джордж, – так выйдет потихоньку и пойдет за нами». Мы вразвалку направились к станции.

Поставив фонарь на печку, открыли фляжку, в которой еще оставалось кое-что на донышке, и уселись, вслушиваясь в тишину.

– Удобный случай, Джордж, не упусти. Такого можно двадцать лет ждать.

– Да, – сказал он, – только б получилось поиметь ее.

– Получится, – подбодрил я. – Оставлю тебя одного.

– Не надо, Ген. Подождем немного и пойдем вместе.

Я посидел минутку, потом поднялся.

– Может, она ждет нас под мостом, – предположил Джордж.

Мы спустились под мост. И точно, она стояла там.

– О Джордж, – закричала она, – я думала, ты никогда не придешь! – Она пылко обняла его.

Я пошел к дороге, сказав, что постерегу их. Я простоял на перекрестке почти полчаса. Фонарь, конечно, притушил. «Придурок! – думал я о Джордже. – Не почувствует себя счастливым, пока не обрюхатит ее».

Наконец раздались их шаги.

– Ну что, удалось на этот раз? – спросил я, когда мы проводили глазами удалявшуюся Китти.

– Пошли к реке, – простонал Джордж. – Мне кажется, я весь в крови.

– Ого! – присвистнул я. – Ну все! Теперь ты действительно влип.

– Пожалуй, придется нам скоро возвращаться в город, – сказал Джордж.

– Что? Собираешься оставить ее в этой дыре?

– Она не выдаст. Я заставил ее дать обещание.

– Я не о тебе думаю, прохиндей, а о ней.

– А-а. Мы все устроим, когда она приедет в город, – сказал Джордж. – Я знаю одного студента-медика, который, если нужно будет, сделает чистку.

– Думаешь, возможно кровотечение?

– Нет, – ответил Джордж. – Здоровье у нее крепкое.

Мы помолчали.

– Да, насчет Уны, – сказал вдруг Джордж. – Я тут подумал, Ген, и решил, что лучше тебе самому все уладить, без моей помощи. Я только напорчу.

– Подонок!

Мы снова замолчали.