Плексус

– Ты знаешь, что я имею в виду, – вздохнул Макгрегор. – Господи, неужели нужно изображать из себя романтиков, только чтобы угодить этому типу? Мне хочется иметь дом, настоящий дом, вот что! Меня тошнит оттого, что я бегаю сюда тайком.

Трикс молча поглядела на меня и покачала головой.

– Не принимай его всерьез, – сказал я успокаивающе. – Он вечно наговаривает на себя.

– Точно, – развеселился Макгрегор. – Давай расскажи обо мне что-нибудь хорошее, а я послушаю. Скажи ей, чтобы не волновалась и что я скоро успокоюсь. Убеди, что из меня получится прекрасный муж… Нет, погоди! Лучше ничего не говори. У тебя чертовский талант все портить.

– Пусть говорит! – возразила Трикс. – Мне любопытно знать, что́ твой лучший друг Генри на самом деле думает о тебе.

– Ты ведь не считаешь, что он скажет правду? Этот парень скользкий, как угорь. Он рассказывает о Джордже Маршалле, но… Не знай я его как облупленного, я б давно перестал водить с ним дружбу.

– Генри, – спросила Трикс, – ты действительно считаешь, что стоит выходить за него замуж?

– Пожалуйста, не задавай мне таких сложных вопросов, – попытался я отшутиться.

– Видишь, – оживился Макгрегор, – он не может сказать ни да ни нет, вот так-то. Но что это значит, Генри? Да или нет?

Я промолчал.

– Значит, нет, – сказал Макгрегор.

– Не спеши! – одернула его Трикс.

– Так, Генри. Не похоже на откровенность, – сказал Макгрегор. – Полагаю, ты меня слишком хорошо знаешь.

– Я не сказал ничего – ни хорошего, ни дурного, – попробовал я отбиться. – Зачем делать выводы? Кстати, который час?

– Ну вот! Теперь он интересуется, сколько времени. В этом весь Генри.

– Только половина третьего, – сказала Трикс. – Сделать еще кофе?

– Было бы прекрасно, – откликнулся я. – А торт еще остался?

– Смотри, как он встрепенулся. И это всегда так, стоит при нем упомянуть о еде. Господи, Ген, ты никогда не изменишься. Наверно, это мне в тебе и нравится – что ты неисправим. – Он подсел ко мне, стряхнул пепел с сигары и принялся дальше облегчать душу. – У Тесс, как ты знаешь, масса связей. Она хотела видеть меня судьей. Но дело в том, что я не могу претендовать на должность судьи и одновременно заниматься бракоразводным процессом. Понимаешь, что я имею в виду? Кроме того, не уверен, что я могу быть судьей. Даже на этом посту нельзя не запачкаться. Да, откровенно говоря, не такой уж я хороший юрист. Не увлекает меня это дело…

– Почему тогда не бросишь, не попробуешь заняться чем-то другим?

– Чем? Шины продавать? Чем еще можно заняться, Генри? Что одно, что другое – все плохо.

– Но есть хоть что-нибудь, что было бы тебе по сердцу?

– Честно говоря, Ген, нет! В глубине души я законченный лентяй. Мне одного хочется – плыть по течению, прилагая минимум усилий.

– Так плыви! – сказал я.

– Это не выход. Вот если бы меня тянуло писать, другое дело. Но меня не тянет. Я не художник. И не политик. Ничто меня не увлекает.

– Тогда ты конченый человек, – сказал я.

– Не знаю, Ген, я бы так не сказал. На свете полно вещей, которые можно делать спокойно, не вкладывая всю свою страсть.

– Твоя беда в том, – сказал я, – что ты вечно хочешь, чтобы кто-то другой принимал за тебя решения.

– Вот это верно! – неожиданно оживился Макгрегор, хотя мне было непонятно почему. – Поэтому я и хочу жениться на Трикс. Мне нужен кто-то, на кого я мог бы опереться. Тесс вроде мокрой губки. Вместо того чтобы поддержать меня, она позволяет мне падать.

– Когда ты только собираешься повзрослеть?

– Брось, Генри, не начинай. Ты сам как большой мальчишка. Держишь подпольный кабак, подумать только! А еще намеревался мир потрясти. Ха-ха! Ха-ха!

– Дай только время. Я еще могу оставить тебя в дураках. По крайней мере, я знаю, чем хотел бы заниматься. Это уже кое-что.

– А способен ли ты? Вот в чем вопрос.

– Посмотрим.

– Генри, ты пытаешься писать с тех пор, как я знаю тебя. У других писателей в твоем возрасте за плечами по крайней мере с полдюжины книг. Ты даже не закончил первой – или все же закончил? Так что не мешает тебе самому призадуматься.

– Может, я до сорока пяти не начну, – сказал я шутливо.

– Подожди до шестидесяти, Генри. Кстати, как зовут того английского писателя, который начал в семьдесят?

– Тоже не могу сейчас вспомнить.

Появилась Трикс с кофе и тортом. Мы вернулись за стол.

– Итак, Ген, – завел он снова, кладя себе огромный кусок торта, – все, что я хочу сказать: не сдавайся! Ты еще можешь стать писателем. Станешь ли ты великим писателем, этого я не могу тебе предсказать. Тебе еще многому надо учиться.

– Не обращай на него внимания, – посоветовала Трикс.

– Его ничем не прошибешь, – усмехнулся Макгрегор. – Он еще упрямей, чем я, и это говорит о многом. Правда в том, что мне больно смотреть, как он упускает время.

– Упускает время? – эхом отозвалась Трикс. – А как насчет тебя?

– Меня? Я ленив. А это другое дело. – Он широко улыбнулся ей.

– Если думаешь жениться на мне, – возразила она, – придется тебе самому зарабатывать на жизнь. Уж не думаешь ли ты, что я собираюсь содержать тебя?