Плен моей души

— Как верно ты подметил, — я насмешливо и ядовито ухмыльнулась. — Принцы воровством не занимаются. И по чужим домам не лазят.

Рябь эмоций прошлась по красивому лицу, заставив меня испытать прилив радости. Я смогла его зацепить.

— И с папиными принцессами они не церемонятся, — рука Глеба сжала заднюю часть моей шеи. — Ты потеряла право голоса, Золушка. Ты проведёшь ночь со мной, тогда я верну твои фотографии.

— Боже! Да как вы все меня задрали! — я закричала во весь голос. — Что вы все от меня хотите? Что?

Я открытыми ладонями ударила Глеба в грудь, он попятился к двери. Карие глаза сощурились, на лице отразилась ярость.

— Иди к чёрту, Глеб. Проваливай. Мне плевать, кто увидит эти фотографии. Пле-вать! Хоть отец, хоть этот у*б*к Саша! Я их делала для себя! Для себя, чтобы почувствовать себя счастливой! Красивой! А не для того, чтобы ещё один человек, который мне так понравился, решил шантажировать меня ими.

Я оттолкнула Глеба от балконной двери и вернулась в комнату. Захлопнуть его не успела, Глеб втиснулся следом за мной. Ноги стали тяжёлыми, да и всё тело меня перестало слушаться. Мне казалось, что на плечи положили пудовые мешки. Вошла в ванную комнату, щёлкнула замком, скинула платье, следом за ним и нижнее бельё. Включила горячую воду, встала под упругие струи, подставила лицо.

Вода смывала макияж и слёзы. Я несколько раз всхлипнула, потом расплакалась, положив руки на стену и уткнувшись в них лбом. Мне было плохо, так плохо, что казалось, вот-вот разорвёт на части от этих тяжёлых и гнетущих чувств.

Самое сильное и гнетущее из них — разочарование в Глебе. Я ошибалась. Решила, что он рыцарь. Мой спаситель. А он оказался таким же м*даком, как и остальные.

Шантажировать меня моими фотографиями? Которые так нагло вытащил из моих личных вещей?

Я почувствовала, что в ванной больше не одна, когда спину обдало холодом. Поёжилась, но оборачиваться не спешила. Только всхлипывать перестала. По спине побежали мурашки. Кожа стало чувствительной, будто я каждой клеточкой чувствовала взгляд Глеба, скользящий по спине, ягодицам и ногам.

Прошло несколько мучительных минут, на плечи скользнули горячие ладони. Сжали. Притянули к горячей, обнажённой и широченной груди. Я опустила веки и со всхлипом выдохнула. Почему? Почему я вновь почувствовала себя защищённой, стоило ему оказаться за моей спиной? Вжать в себя, как все страхи, вся боль, все тревоги отошли на задний план? Что такого особенного в этом парне? Я его вижу третий раз в своей жизни. Так почему мне кажется, что он роднее всех на свете?

Рука парня скользнула на мой подрагивающий живот, пальцы провели по покрывшейся мурашками коже. Мягко, нежно и до слёз ласково. Я попыталась втянуть живот, вспомнив слова мачехи.

Глеб щекой прижался к моему виску, потёрся, коснулся губами. Колени подогнулись. Я вцепилась дрогнувшими пальцами в кран, грозясь сорвать его.

Рябью поцелуев парень стал спускаться по щеке, спустился на шею, лизнул плечо.

— Глеб… Я же закрыла дверь…

— Я не вижу преград, Золушка. Особенно, если дело касается тебя.

— Глеб… Зачем ты так со мной? За что?

— Прости, Золушка. Прости. Я просто блефовал. Думаешь, я смогу поделиться такими ценными снимками с кем-то? Не-е-е-т. Только я могу стирать кулак в кровь.

— Боже, — я всхлипнула, уже от стыда.

Покраснела до кончиков пальцев на ногах. Вся залилась краской стыда. Потому что ярко, в красках представила Глеба занимающегося непотребством на белых простынях. Прекрасного. Обнажённого. Покрытого испариной. С тёмным пылающим взглядом, направленным на мои фотографии.

И вдруг я чётко поняла, что хочу этого парня. Его и никого больше. Только его прикосновения и поцелуи способны превратить мою кровь в лаву. Только его запах срывает крышу.

Через две недели я выйду замуж. И не факт, что Саша станет ждать первой брачной ночи. В любой момент он может ворваться в мою комнату. И никто меня не спасёт. Для себя я приняла решение, прекрасно зная, что не пожалею.

— Глеб, — я накрыла его руку подрагивающей ладонью, — я согласна провести с тобой эту ночь. Я хочу, чтобы ты стал моим первым. Моим первым мужчиной.

И замерла, в ожидании ответа, слыша только стук собственного сердца и шум льющейся сверху воды.

Глава 8

Вита

Глеб долго молчал. Только рука на моём животе стала каменной. Я опустила взгляд вниз. Невольно залюбовалась смуглой кожей парня, контрастирующей с моей, — бледной и совсем лишённой загара. Ногти были кривовато обрезаны, на пальцах присутствовали крупные мозоли. Мне нравились его руки. Лишённые всякого лоска и косметического ухода. Руки парня, привыкшего выполнять физический труд. Надёжные. Крепкие. Способные защитить от всего мира.

Я мягко и очень осторожно, с незнакомым доселе мне трепетом, указательным пальчиком провела по каждому пальцу парня. По ранкам. Наслаждалась шероховатостью и неровностью кожи. Теплом и даже жаром. Мне просто безумно нравилось касаться Глеба. И чувствовать частое дыхание на своих плечах и шее.