Пленник Бахтияр

– Но это же просто неразумно оставлять его в живых! – Вдруг вскричал он, – Это небезопасно ни для кого! Принц – сорвиголова, он бредит тем, чтобы захватить весь мир и заставить всех поклоняться Богу-отцу! Скажите, неужели Вы сами не поняли этого?

Я закусила губу и начала теребить собственный рукав. Да это понятно с первых же мгновений… Надо было выкрутиться.

Бог-отец, Бог-отец… Вздохнув, я произнесла первое, что пришло в голову:

– Джереми, я понимаю Ваши опасения и ценю заботу, я, по правде говоря, сама пришла к тем же выводам. Только, – Я выпалила свой главный аргумент, – Я поклоняюсь не Богу-отцу, а Богине-матери, призывающей ценить и беречь жизнь каждого. Принц потенциально опасен, но пока он не совершил никаких преступлений, просто слушал своего отца. Казнить невиновного – не в моих правилах.

Зелёные глаза собеседника ошалело уставились на меня:

– Даже король Манучер в возрасте Бахтияра не был так опасен! Вы не знаете, насколько жесток этот человек! Поймите, сейчас Вы спасаете жизнь своего врага, рискуя миллионами собственных подданных! Разве такой риск оправдан?

– Ну, вот что! – Разозлилась я, – Джереми, я понимаю, Вы мечтаете примерить на себя корону и сейчас пытаетесь воздействовать на меня, но, уверяю Вас, Вы не имеете никакого отношения к трону Эльроунта!

Принц явно смутился, и я поняла, насколько грубо повела себя. Я пробормотала:

– Извините, если ответила Вам слишком резко, просто…

– Не извиняйтесь, Изабелла, – Произнёс он и тут же опомнился, – То есть, Ваше Величество. Я прекрасно понимаю, что Вы – королева, и никто не имеет права Вам указывать. Просто прислушайтесь к совету доброго друга, который на Вашей стороне: я сам ценю жизни людей и сам хотел бы уменьшить кровопролитие, насколько это вообще возможно. Но Бахтияр объективно опасен. Вы избавите себя от многих проблем, поменяв сейчас своё решение.

Я кивнула и перевела разговор на нейтральную тему, но сама осталась в непонятках: искренне ли Джереми хочет позаботиться о моём королевстве или просто воплощает в жизнь свои амбиции чужими руками?..

– Бахтияр… – Позвала я, – Бахтияр…

Принц спал на скамейке в своей камере, и я подумала, что уже стоит уйти. Я вообще каждый раз жалела о том, что пришла, после разговоров с ним. Но уже, когда я развернулась, чтобы пойти прочь, он позвал:

– Изабелла, – Произнёс он, – Я слушаю.

С момента разговора с Джереми прошло несколько часов, но затронутые темы всё ещё тревожили мне душу. Я не могла удержаться от вопроса:

– Почему все говорят о том, что ты настолько опасен, будто ты дикарь или хищное животное, или неукротимая стихия? – Ответила я, повернувшись к нему.

Принц встал со скамейки и подошёл ближе к прутьям решётки. Я отпрянула:

– А разве не таким, по-твоему, должен быть мужчина? – Бахтияр строго посмотрел мне в глаза, – Как ты сама думаешь, насколько я опасен?

Я сглотнула, не решаясь ответить:

– По-моему, ты очень и очень опасен, – Честно ответила я, – Ты опаснее любого дикого зверя.

– Тогда почему я не причинил вреда тебе?

Вот теперь я по-настоящему опешила:

– Тебе бы это всё равно не удалось. Не в этих обстоятельствах.

– Ошибаешься, – Он резко просунул руку через прутья, таким молниеносным движением, что я не успела отреагировать. Рука оказалась в нескольких сантиметрах от моей щеки и замерла, – Я мог бы прикоснуться к тебе против твоей воли, но, зная, как ты к этому отнесёшься, я не делаю этого.

– Почему? – Спросила я, даже не отстраняясь. Я могла чувствовать тепло его кожи, но прикосновения, как такового, всё ещё не было, – Как я к этому отнесусь?

– Как к чему-то грязному, – Произнёс он, всё ещё не убирая руку, – Я же знаю, какие слухи ходят о вайолинцах. Мы – грязь, мы – чернь для вас. Но неужели и я для тебя такой?

Пальцы ещё на несколько миллиметров приблизились к моему лицу:

– Может, не разделяй нас решётка, ты бы вообще меня изнасиловал? – Спросила я, пытаясь казаться уверенной.

Мужчина тут же уронил руку и с горькой усмешкой произнёс:

– Ах, да. Мы же ещё и насильники, – Он опустил взгляд и с грустью добавил, – Но кто большая грязь? Те, кто родились в другой стране, или те, кто ставят себя выше другого человека лишь по праву рождения? – Я никогда не ставила вопрос таким образом, и мне было неприятно думать об этом, а, между тем, Бахтияр продолжал, – Но я не буду смущать тебя ещё больше, чем уже это сделал. Ты сама прикоснёшься ко мне. Когда ты этого захочешь.

– С чего ты взял, что я вообще захочу этого? – Спросила я.

– Ты уже хочешь, – Ответил он, – Ты же не отпрянула, когда я потянулся к тебе. Так как, Изабелла? Так ли уж я опасен? Опасен ли я для тебя?

– Может, со мной ты просто притворяешься безопасным? – Спросила я.

– А, может, с тобой я самый настоящий, а притворяюсь я с другими?

– Джереми, – Тут же выпалила я, – Принц государства Онтарион. Что ты сделал лично ему?

– Я побил его, – С хитрой улыбкой произнёс Бахтияр.

Я опешила:

– Когда? За что?!

– Когда мне было восемнадцать, а ему около пятнадцати, – Произнёс парень, – Мы проводили время с его старшими братьями, а этот Джереми пристал, как банный лист. Вот я его и проучил.