Пленник королевы фей (СИ)

Стена опять потемнела. Лозы отпрянули в стороны даже с каким-то удовольствием. Роланд рванулся к прозрачной преграде, и глаза его изумленно расширились, когда он узнал комнату младшей сестры. Леди Кэтрин сидела, по своему обыкновению, возле мольберта, но по всему было видно, что мысли девушки бродят далеко от недописанного натюрморта. Кисть в опущенной руке успела подсохнуть. Взгляд художницы скользил мимо. Помня о том, что малейший звук или движение с его стороны могут разрушить хрупкие чары, Роланд просто смотрел. Младшая сестренка за те месяцы, что они не виделись, стала такой взрослой. И столько тихой, смиренной боли появилось в ее взгляде! Как будто умер кто-то близкий.

Рядом на диване сидела его мать. Рукоделие — судя по всему, леди Бартон шила рубашку для бедных — она забыла, погруженная, как и дочь, в свои мысли.

Потом они обе вздрогнули, обернулись, услышав стук двери. Порог переступила горничная с конвертом:

«Миледи, — прочел Роланд по губам, — вам письмо!»

Кэтрин порывисто вскочила, бросилась к горничной, хватая конвертик.

«От Роланда?» — прочел он по губам матери.

Вспыхнувшее было радостью, лицо его сестренки потухло:

«Нет, маменька. От Роджера…»

Она еще что-то пробормотала, опустив голову так, что больше ничего понять было нельзя. Баронесса Бартон тяжело вздохнула.

«Почему он не пишет?»

«Ах, мама, — Кэтрин опустила руки. — Разве оттуда можно написать?»

«Нельзя, — покачала головой мать. — Я глупа, Кетти. Мне бы следовало смириться с тем, какой жребий выпал моему младшему сыну… Но сама мысль о том, что мы его больше не увидим, что теперь его дом — в чертогах фейри, откуда никогда не возвращаются — эта мысль не дает мне покоя.»

Чтобы сдержать свои чувства, Роланд впился ногтями в ладони.

— Мама…

«Ты слышала? — графиня встрепенулась. — Кетти, мне показалось, что я… что меня позвал Роланд?»

Сестренка порывисто бросилась к матери, обняла ее, заговорила о чем-то — и картинка вновь померкла.

Королева Мэбилон смотрела властно и весело:

— Ты видел все? Теперь ты убедился, что те, кто помнил и любил тебя, живут по-прежнему, без горя и забот?

— Нет, ваше величество, — взгляд Роланда сам собой вернулся к стене. — Не все. Не может быть, чтобы больше никто не помнит обо мне… там.

Он боялся произнести вслух имя девушки, которая когда-то — целую жизнь тому назад — обещала стать его женой. Если бы не выбор королевы фей, они бы уже назначили день свадьбы. Дженнет дошивала бы свадебный наряд. Он бы представил ее отцу и матери. Кэтрин полюбила бы свою новую сестру. Она просто не могла ее не полюбить, ведь и Сьюзен души не чаяла в своей якобы сопернице. Как второй сын, он не мог рассчитывать на владение Бартон-холлом, но его собственного наследства ему должно было хватить на то, чтобы обеспечить семье достойную жизнь. Двадцать тысяч — самое меньшее, что он мог бы ей дать. И Дженнет была готова последовать за ним… Они прежде не говорили об их совместном будущем, но Роланд был уверен в девушке, которая сразу, едва он ее увидел, завладела его сердцем. Но королеве Мэбилон вовсе ни к чему знать о существовании соперницы.

— Ты думаешь? — она улыбнулась, словно угадала его мысли. — Что ж, смотри!

Стена померкла в третий раз. Лозы исчезли. Роланд до рези в глазах уставился во мрак, ожидая, что вот-вот увидит Дженнет. Что она делает? Помогает матери по дому? Прогуливается в саду? Беседует с подругами? Склонилась над рукодельем? Где она? Думает ли о нем? Мечтает ли? Сможет ли он при встрече дать ей знак, показать, что помнит ее?

Там, в глубине, мелькали какие-то тени. Лица. Образы… Все знакомые люди, те, с кем он когда-то встречался, кто знал об его исчезновении. Отец… старший брат Роджер, будущий девятый барон Бартон… дядюшка… приятели… начальство… Иные мелькали так быстро, что он не успевал их узнавать. Соседи… девушки, влюбленные в него… Десятки лиц, образов, неясных силуэтов.

Но Дженнет не было.

— Вот, видишь, — журчащий голосок королевы фей пробился сквозь шум крови в ушах, когда Роланд, не в силах сдержать разочарования, прислонился лбом к холодной стене. — В том мире больше не осталось никого, кто думает с любовью о тебе!

Ее нежные руки коснулись его висков. Тихо, но властно королева привлекла мужчину к себе, поглаживая по волосам и шепча еле слышно:

— Ты мой. Навеки мой… Я облеку тебя в шелка и пурпур. Я серебром твое чело украшу. Запру тебя на семьдесят замков, за сто дверей, за тысячу оград… На цепь златую дух твой посажу. Ты будешь здесь… со мною… навсегда! Ты — мой отныне и навек. Нет больше мира за стенами. Есть только ты — и рядом я. Навеки. Навсегда.

Глава 9.

Дженнет открыла глаза и несколько минут лежала, уставившись в зеленый потолок из переплетенных ветвей. Ей было так хорошо, что не хотелось даже шевелиться. Где-то шелестела листва, и девушке казалось, что деревья о чем-то шепчутся. Если постараться, можно даже различить отдельные слова. Но как же хорошо! Вот бы так лежать вечно!