Пленники Барсова ущелья. Повесть

Затаив дыхание, Ашот осторожно приблизился, направил стрелу. Ничего! Наклонившись, он заглянул под камень - пусто. Только муха, большая черная муха, жужжа, вылетела из какой - то трещины. И стоило ей вылететь, как Бойнах, словно исполнив свою тяжелую обязанность, опустил лапу.

Ашоту показалось даже, что пес злорадно улыбнулся…

- И из - за этой вот мухи ты меня сюда привел? - разозлился он и схватил камень.

Но Бойнах уже удирал, весело повизгивая, точно радовался тому, что ловко подшутил над мальчиком.

Сзади кто - то сдержанно засмеялся. Ашот обернулся - Асо.

«Видишь, собака - и та не переносит грубости», - говорил его взгляд.

Ашот, смущенно опустив голову, стал подниматься на Дьявольскую тропу.

Гагик и Шушик уже были там. Они принесли «веревку» и с нетерпением ожидали прихода охотников.

- Вот это замечательная охота! - воскликнул Гагик, идя навстречу товарищам. - Шкурку белки мы подарим Шушик - пусть накинет на плечи и пойдет в клуб на бал. Мясо повесим в пещере в углу. До весны нам вполне хватит! А это? Что это за птица у вас? Дикая индейка?

Ашот не реагировал на шутки, он и сам отнюдь не испытывал сейчас радости человека, вернувшегося с удачной охоты. Зато эту радость впервые ощутил пастушок - курд. Увидев в руках у Шушик зверька, он подумал: «Узнает ли она, что это я, Асо, убил белку?…» Но откуда ей знать? Ведь сам - то Асо не скажет, не позволит себе унизить товарища. Да еще при девочке…

Шушик прыгала от радости, и, увидев это, Ашот стал еще мрачнее: «Убей эту белку я, она не была бы так рада», - с горечью подумал он. Его настроение было явно испорчено. И возмущенный взгляд пастушка и удивительное поведение собаки - все это так неожиданно!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

О том, как Ашот достиг того, к чему так упорно стремился

Возглас Гагика привел Ашота в себя.

- Эй, парень, - кричал он Саркису, - летаешь без парашюта, а нам - заботы!

- Довольно разговорами заниматься! - оборвал Гагика Ашот. - Давайте быстрее спустимся в ущелье и с другой стороны попробуем определить высоту, на которой застрял Саркис: Надо же знать, какой длины должна быть наша веревка.

Ребята спустились, и Ашот, снизу глядя на скалу, долго что - то прикидывал. А Саркис сидел в своей тесной впадине, побледневший, измученный, и смотрел на горы. Хорошо еще, что елка своими лохматыми путаными ветвями закрывала от него пропасть, иначе, пожалуй, у него сердце бы разорвалось от страха и он скатился бы вниз, не ожидая спасения.

Услышав голоса товарищей, Саркис начал свои обычные причитания:

- Милые вы мои, вытащите меня отсюда!.. Никто не отозвался.

- Спаси меня, Ашот-джан, может, и я тебе как-нибудь пригожусь! - умолял Саркис. Ашот надменно улыбнулся.

- Черта с два ты мне понадобишься! - сказал он словно про себя.

Настроение у него было отвратительное, и все накопившееся раздражение и злость он изливал сейчас на Саркиса.

Шушик смотрела на него и с упреком покачивала головой. Взгляд ее, казалось, говорил: «Нехорошо, Ашот, не надо быть таким злопамятным».

- Что ты на меня смотришь? Впервые увидела? - рассердился Он, поймав этот взгляд. Ему казалось в этот день, что все настроены против него, начиная с Бойнаха.

- Вытащите меня отсюда, милые мои! - снова послышался рыдающий голос Саркиса.

- Как вытащить? Нет таких средств…

- Как нет? В самом деле? - взволновалась Шушик. - Разве нельзя канатом?

- Выход один, - сказал Ашот, - навалить под канатом снега, пусть прыгает.

- А вы испытали свой канат? Не оборвется? - боязливо спрашивал Саркис.

- Почему оборвется? Ты похудел, с курицу стал, - утешал его Гагик. - Не бойся.

- Нет, Гагик, он прав, надо проверить. Саркис, отпусти-ка веревку, мы ее испытаем.

Нескладный, кривой и узловатый канат, производивший впечатление такого крепкого, оказался никуда не годным. Ребята привязали его к ветвям одного из деревьев, и кто бы на нем ни повис, неизменно падал. Канат рвался. Значит, впустую пропал весь труд бессонной ночи!

- Да - а, ловко освободили бы мы Паруйрова сынка, честное слово - невесело смеялся Гагик. - Это была бы настоящая «братская» помощь!

- Это потому, что зимою кора у карагача сохнет, - оправдывался Ашот. - А попробовал бы ты весною свить веревку из такой коры, не оборвалась бы. Но что поделаешь, надо придумать что - то новое. Шушик, остались еще шишки? Да? Ну, дай Саркису, пусть ест, а мы пока подумаем. Только вот так, без дела, сидеть нельзя. Пойдем поработаем пока на тропинке, а тем временем и решим.

Вскоре они снова были на Дьявольской тропе. Тяжелая работа возобновилась.

Увидев комья снега, падающие с горы, Саркис подумал, что товарищи о нем забыли.

- А я? - раздался из - под обрыва его плаксивый голос. - А для меня что вы делаете?

- Мы идем в село за помощью тебе, - снова зло пошутил Гагик и передразнил: - «Я… для меня… мне!»

- Да, знаю, что вы делаете… О себе только и думаете… Мамочка, милая!..

- Не реви! Мы и работаем и думаем. Канат негодным оказался, а лестница слишком короткой, - пояснил Ашот.