Пленники острова Стримов

Мощная оптика приблизила участок моря. Беглецы были уже далеко, наверняка вышли за несколько часов до рассвета, покачивались на волнах их утлые суденышки, двигались, подталкиваемые легкими веслами. Я насчитал шесть лодок. В каждой сидели люди. Гребцы размеренно поднимали и опускали весла. Человек, сидевший на носу одной из отстающих, трудно судить, большое расстояние, но очень похожий на худого зачинщика, сложил руку козырьком. Внимательно смотрел он на остров, на меня смотрел…

– Дезертиры! Изменники! Предатели! – разнесся над покинутым лагерем истошный крик прораба Витьки. – Ну, держитесь, ну дождетесь вы у меня, да я вас всех, да я каждого… да под суд! Пересажаю, разорю! Вы еще рады не будете, что со мной связались. Судить вас будем, аванс вернете с неустойкой… штрафные санкции… все, чтоб по контракту…

Вдоволь насмотревшись на массивную фигуру товарища, бегающего по острову и наслушавшись его криков, я продолжил осмотр окрестностей. Казалось, несколько секунд прошло, а лодки индонезийских рабочих уже растворились в бескрайних просторах, потерялись они на фоне покачивающихся волн. Я представил себя в одной из этих посудин, физически ощутил, как меня, сидящего в этой скорлупке, бросает по волнам далеко не самого спокойного моря. Представил и испугался, нет, я бы точно на это не отважился. Ладно, еще на корабле, на яхте, но в утлой лодчонке, один на один со стихией, я бы точно не смог.

– Даже и не знаю, жалеть их или восхищаться ними, – прогоняя неприятную фантазию, я снова прильнул к биноклю.

Не отрывая окуляры от глаз, я медленно поворачивался. Слегка наклонился, рассматривая воды у острова. В поле зрения, изредка закрывая морскую гладь, попадала зелень, большей частью листья пальм, залетали редкие чайки, но вот небольшое разнообразие – мелькнула грязно-белого цвета лодка, снова пальмы…

– Это еще что такое?

Я дернул руку с биноклем в одну сторону, в другую, лодки не было. Убрал оптику, доверился глазам. Заметил какую-то точку, появляющуюся и исчезающую в волнах. Она мелькала в той части моря, где, налетевший на подводные камни, лежал ржавый сухогруз.

Снова схватил бинокль, пробежался взглядом по морю, снова ничего не увидел.

– Показалось…

Нет, не показалось. В тот же миг над водной гладью взмыла лодка. Совсем не похожа она на те, которые увезли рабочих. Их суденышка были кустарные, хлипкие, изготовленные давным-давно, да еще и из того, что было под рукой. Та же, на которую я смотрел, выглядела настоящей шлюпкой, плавательным средством, которым комплектуют морские суда.

Я присмотрелся внимательнее. К тому времени стало гораздо светлее, стих легкий утренний бриз, перестал он подбрасывать лодочку на волнах, позволяя рассмотреть все в деталях.

В достаточно просторной лодке разместились десять человек. Один, полноватый, сидел на корме, другой разлегся на носу, остальные – подвое на банках, поперечинах, предназначенных для сиденья. Лиц не разглядеть, слишком уж далеко они, да к тому же мешала дымка, поднимающаяся над водой. Сколько ни смотри, а видны лишь размытые силуэты, но, что не вызывало ни малейших сомнений – двое из тех, кто находился в шлюпке: толстяк на корме и тот, который лежал на носу, не были индонезийцами, они имели вполне себе европейскую внешность…

Тут-таки мне стало действительно тревожно. Казалось, ничего особенного, шлюпка, да и ладно. Мало ли кто и с какой целью курсирует у острова. Радуйся, не радуйся, просто прими к сведению и не обращай внимания. Пожалуй, я бы так и поступил, если бы не одно обстоятельство. Вернее, не одно оно, а сразу несколько. Прежде всего, шлюпка направлялась не прочь от острова, не вдоль него, а шла полным ходом подгоняемая подвесным мотором к нему, к нам, что само по себе было необычно. Кроме того, она приближалась с той стороны, где лежал перевернутый сухогруз, следовательно, те, кто был в шлюпке, ранее находились на борту корабля, что тоже наводило на размышления. Вряд ли у них добрые намерения. Ведь если они простые моряки, потерпевшие кораблекрушение, то почему несколько суток не подавали признаков жизни? Почему сразу не попросили о помощи, а то и вовсе не высадились на берег? И еще одно. Бинокль имеет полезное свойство – он приближает предметы. Так вот в него было отлично видно – у двоих: у того, который сидел на корме и того, кто лежал на носу, в руках были автоматы. Чем вооружены другие, не разобрать, но воображение, подчиняясь элементарной логике, тут-таки дорисовывало маленький штришок – зажатые коленями, между ног каждого, виднелись точно такие же, не свойственные мирным матросам, снасти…

– Ну, засужу! Как же я вас засужу! Вот же бездельники! – продолжал оглашать тишину тропического утра Витя, когда я спустился с башни и прибежал в лагерь рабочих. – Ну, я вас, ну вы у меня…

– Подожди кричать. Если я ничего не путаю, а я вряд ли что-то путаю, у нас намечаются новые неприятности, куда более серьезные, нежели сбежавшие труженики, – я похлопал товарища по плечу.